Marines never die, they just go to hell to regroup!
Название: Гора идет навстречу
Автор: kajitokika
Фэндом: X-Men
Герои: Эрик/Чарльз, Пьетро, и все-все-все
Жанр: Как в жизни – поровну ангста и юмора
Рейтинг: R
Размер: ми(н)ди
Статус: в процессе
Заявка: Написано для единственной и неповторимой Кастиэль ебашит хардкор по заявке следующего содержанияФик на тему: «Ты уже прогнал меня однажды, я послушался, и сам смотри, к чему нас это привело. Теперь – не уйду и не отпущу». То есть Магнето берет Чарльза почти что в плен, запирает у себя, удерживает против воли, скажем, после событий дней минувшего будущего. Тот злится, пытается освободиться день за днем, шлет Эрика на три буквы, но тот если вбил себе что-нибудь в свою очаровательную голову, то это уже никакой мухобойкой не выбьешь. Тут даже жанр неважен – что угодно было бы интересно прочесть, от ангста до стеба, главное – очень хочется увидеть это вот упрямое: «Мой, теперь не отпущу».
Описание: После событий ДМБ прошло несколько лет. Чарльз – лидер Людей Икс. Эрик – предводитель Братства Мутантов. Но кое-кого такое положение вещей не устраивает.
От автора: Мини разрослось в миди, а тем временем Эрик и Чарльз действуют по отдельности, разговаривают и пытаются сделать мир лучше.
Ранее: Часть 1, Часть 2
Часть 3, 1727 слов
Поскольку Пьетро был единственным членом Братства, на которого не действовала телепатия, миссия по жизнеобеспечению почетного пленника была возложена на его плечи. Ртуть отнесся к заданию философски, рассудив, что запертый и сытый телепат всяко лучше, чем запертый и голодный. Что до Ксавье, то профессор мог жаловаться на все что угодно, кроме скорости подачи блюд. Официант из Пьетро выходил непревзойденный.
Со всем прочим дела обстояли несколько хуже.
– Может быть, вы с папой сходите куда-нибудь? – невинно поинтересовался Ртуть, доставляя очередную тарелку супа, в котором плавала стратегическая пара лавровых листьев. – Вам явно нужно побыть наедине, в смысле, вдвоем.
– Насколько я понимаю, это была твоя идея, – скрестив руки на груди, вопросил Ксавье, игнорируя обе составляющие визита: материальную и идейную. – Твоему отцу никогда бы не пришло в голову начинать изучение современного кинематографа с картины подобного жанра.
– Не, это папина идея, – не моргнув, выпалил Пьетро. – Он вестерны любит.
– Не любит, – отрезал Чарльз, не задумываясь. Вкусы Эрика он знал досконально.
– Вот папа и сказал, что надо бы тебя к нам пригласить.
Хитрость не была второй натурой Чарльза, но вполне спасала скользкое положение, когда прочие способности давали сбой.
– Мы ведь можем поговорить конфиденциально? – поинтересовался он.
Ксавье знал, что по доброте душевной Пьетро передаст отцу разговор дословно и уже планировал, как этим воспользоваться. Уловка не сработала – Ртуть и тут оказался быстрее.
– Да не вопрос. Только потом я все папе расскажу. Он разозлится, что ты мной манипулировал. Ты разозлишься, что я в курсе. Вы снова начнете собачиться и в один прекрасный день разберетесь.
– Пьетро, это – утопия. Мы с твоим отцом совершенно разные люди.
– Мутанты, – по-эриковски вздергивая подбородок, уточнил Ртуть.
– И в нашем возрасте прекрасный день – это день, когда ничего не болит.
– Если не болит у наших врагов, значит, день прошел зря.
– Ты всегда дословно повторяешь то, что говорит твой отец? – устало спросил Ксавье.
– Только то, с чем согласен. Я вот точно не буду повторять: «Эрикнет, Чарльзда».
Профессор вспыхнул, но сдержался.
– Ты думаешь, что люди сходятся и заводят семьи только потому, что у них есть что-то общее?
– Я думаю, что в вашем возрасте давно пора объединяться и строить вместе. Даже дети в песочнице знают, что замок получится больше, если он один на всех.
– Детям в песочнице нечего делить, кроме песка.
– Ага, сейчас! Теперь видно, что ты прав насчет своего возраста, – искренне возмутился Пьетро. – Песок-то бесплатный. А куличики? А совочки? Самосвал?
– Полагаю, в твоей песочнице все самосвалы были твоими?
Пьетро улыбнулся на всю ширину хитрой физиономии.
– Спорим, в детстве у тебя не было много друзей?
– Отец тебе сказал?
– Не он, а тетя Рейвен. Так было или не было?
– Допустим, нет, – вложив в интонации больше льда, согласился Чарльз. Любые фонетические тонкости, судя по всему, были Пьетро по барабану в силу скорости мышления, но самому Чарльзу страстно хотелось соблюсти хотя бы видимость превосходства. В сложившейся ситуации это был единственный способ поставить Эрика на место.
– А почему? – дожидаться ответа для Ртути было сродни китайской пытке водой. – Потому что ты не такой как все, и мама все время твердит: «Ты должен скрываться», а как скрываться, когда вокруг одни тормоза, которые стометровку за двенадцать секунд пробегают?
Впервые за разговор Чарльз почувствовал под ногами твердую почву. У Пьетро явно наболело, а Эрик, извечно поглощенный глобальными проблемами, не разменивался на детали даже в вопросах воспитания собственного отпрыска.
Хотя стоило бы.
Придав голосу самое невинное выражение, Чарльз поинтересовался:
– Пьетро, а твою мать Эрик тоже… похищал? И, видимо, дважды, потому что твоя младшая сестра…
– У них это было давно, – жизнерадостно отмахнулся Ртуть. – А потом, у папы ведь есть ты.
Чувствовать себя разорителем семейного очага потенциальных Леншерров оказалось крайне неприятно.
– Мы с твоим отцом никогда не…
– Вот видишь. Он тоже твердит: «Мы с Чарльзом то, мы с Чарльзом это…», понимаешь? Вы как семейная пара: куда он, туда и ты.
– Твой отец специализируется на разжигании конфликтов, а мне приходится их улаживать, – обреченно заметил Чарльз.
– Это называется «семейный подряд», – беспечно отозвался Пьетро.
Оказалось, что разговаривать с неподвижной стеной проще, чем со стеной, потенциально способной перемещаться в пространстве со скоростью света.
Первым спасать профессора явился Логан. Оснащенный адамантиевым скелетом, для Эрика Росомаха выделялся среди других мутантов как слон среди сурикатов. Заранее почувствовав приближение гостя, Леншерр галантно вылетел навстречу, дабы предотвратить неминуемость новых разрушений и без того пострадавшего обиталища.
Росомаха галантности не оценил и с ревом: «Верни Чарльза, сволочь» рванул вперед.
– Первое правило любой диверсии – это продуманный план, – удерживая Логана в паре метров от себя, заметил Эрик. – Росомаха, ты проиграл уже в тот момент, когда вышел из дверей школы неподготовленным.
– А ты проиграл в тот момент, когда родился на свет.
Эрик поморщился.
– В мире эволюционного неравенства, брат мой, мы с тобой по одну сторону баррикад или, если изволишь, шахматной доски. И людям я не завидую.
– Это ж надо, сколько разных применений у доски в клеточку, – мрачно восхитился Логан, продолжая висеть в воздухе. – И довод, и повод, бля. Только, братец, тут ты ошибся. Чарльз уже давно в белых ходит, а ты такой черный, что на тебе уже и грязи не разглядеть. Хочешь с ним объединиться, потому что жизнь серенькая? И сам белее не станешь, и его испачкаешь. Говоришь, что любишь – докажи не так, как привык, а так, как правильно. Отпусти.
Зная крутой нрав Леншерра, Хоулетт приготовился к привычному выкручиванию суставов в сопровождении едких комментариев. Ничего не произошло. Больше того, к костям вернулась подвижность, вроде бы даже наглядно демонстрируя, что и монстрам не чуждо ничто человеческое. Например, раскаяние.
Между тем Эрик раскаиваться и не собирался. Из всех друзей, воспитанников и просто иждивенцев на белоснежной шее Чарльза Ксавье Логан раздражал Магнето больше других. Следовательно, в рамках операции по завоеванию Чарльза, он заслуживал отдельного внимания.
– Итак, ты предлагаешь мне невмешательство, – сузив глаза, уточнил Эрик. – Вашу любимую стратегию, которую проповедует профессор. Видишь ли, отличие между ним и большинством из вас, Росомаха, в том, что бездействие для Чарльза – это пытка, которой он сам себя подвергает вопреки всему. А для остальных это – привычный и удобный образ жизни, и его словами вы прикрываете собственную инертность. Твоя кустарная мораль может убедить ребенка, но не надейся, что это сработает со мной.
Росомаха фыркнул.
– Посмотрим, как ты запоешь, когда кто-то из нас тебя достанет.
Когти свистнули, вспарывая воздух. На полпути до цели Логана крутануло в воздухе и отбросило в сторону, будто рядом проехал «Асела».
– А вот этого не надо, – сухим и ломким от злости голосом выговорил Пьетро, появляясь рядом с отцом. – Будешь распускать когти, не посмотрю, что ты мне нравишься и что мы с тобой были в деле.
– Пьетро, в дом, – отчеканил Магнето.
– И не подумаю, – заартачился Ртуть.
– Это не просьба и не предложение. Ты мог пострадать.
– Вот еще! Это ты мог пострадать. Смотри, какие у него когтищи.
– Они металлические.
– Да хоть силиконовые.
Упорно не желая признавать за Леншерром ничего человеческого, Логан полез на рожон.
– Твоя так называемая любовь – как якорь на шее, Магнето.
– И к слову о якоре…
Недобро улыбнувшись, точным движением руки Эрик отправил Логана в сторону Гудзона. Это начинало входить в привычку.
Учить детей Эрика оказалось непомерно сложно. Они легко и охотно реагировали на любую инициативу, однако неистребимый образ Магнето в сознании каждого из них превращал любой урок Чарльза в персональную мазохистскую оргию. Возникало ощущение, что вечный спор лидеров-мутантов бесцветным газом проникал в каждый разговор, отравляя раз и навсегда.
Чарльз говорил: «Путь насилия приводит лишь к эскалации насилия». Ему отвечали: «Мирный путь неэффективен».
Чарльз твердил: «Люди и мутанты могут жить в мире». Ему возражали: «Люди всегда ищут повод развязать войну».
Чарльз предлагал: «Интеграция мутантов в общество возможна, если планомерно готовить почву». И слышал в ответ: «Почва нужна людям. Мутанты – эпифиты».
Все дети до единого, от мала до велика, повторяли слова Эрика на разные лады, как будто Чарльз говорил через них с самим Леншерром. Либо Магнето промывал своим подопечным мозги, либо они и вправду верили ему настолько истово, что его мировоззрение стало частью их подсознания.
Хотел бы сам Ксавье похвастаться, что с ним было как-то иначе.
За вычетом вопросов мутантской политики успехи детей радовали неимоверно. В тепличных условиях профессорского особняка даже самые безнадежные изгои быстро забывали, из какого мира пришли, и начинали вести себя как обычные дети, то есть лениться и халтурить. Ксавье старался не ограничивать сверх меры, направляя и корректируя. Дети Эрика были полноправными членами Братства. Никто не говорил им ложиться вовремя и чистить зубы перед сном. Когда возникала опасность, Магнето принимал на себя удар первым, но все стоящие по обе руки от него были равны и в жизни, и в смерти, будь им десять или сто десять. В этой жутковато логичной системе находилось место всему кроме поблажек. Не было потворства – не возникало и халатности, ведь каждый отвечал за свою голову сам.
– Мсье профессор, это не совсем мое дело, – задержавшись после очередной лекции в дверях, заметил ЛеБо. – Однако позвольте задать вам вопрос.
Характерный французский акцент не только не портил юного эмпата, но и заставлял всех окружающих девушек экстренно прихорашиваться, едва они слышали томные бархатистые нотки. А порой и не только девушек.
– Конечно, Реми, – улыбнулся Чарльз.
ЛеБо выгодно отличался от прочих хотя бы тем, что имел по любому вопросу свое собственное, подчас довольно оригинальное, мнение. По крайней мере, Ксавье не грозил очередной завуалированный разговор про Эрика.
– Профессор, скажите, почему вы не хотите просто жить? Как живут остальные люди или мутанты. О, я не имею в виду ваше физическое состояние, тем более, что Магнето говорил, что вы можете ходить, если будете принимать лекарство…
– Мне кажется, мистер Леншерр взял за привычку обсуждать конфиденциальные вопросы публично. Не могу сказать, что я одобряю такое поведение.
– Люди обычно говорят о том, что их волнует, – пожав плечами, возразил ЛеБо. – Это намного лучше, чем когда они молчат. Как вы молчите.
– Не все вещи стоит выносить на общее обозрение. У каждого есть секреты, Реми, и каждый имеет право хранить их для себя.
– Если вы позволите Реми высказать предположение, он сказал бы, что у вас есть секреты от себя самого.
Чарльз почувствовал, что краснеет. С детства он привык читать чужие мысли так же естественно, как другие люди дышали или принимали пищу. Его собственные оставались неприкосновенными, и это позволяло смотреть на окружающих, исполнившись прощения и понимания. Видя, как другой мутант снимает покровы с его потаенных чувств как шкурку с апельсина, Чарльзу показалось, что он оголяется при всех.
– Ты ошибаешься, Реми, – вздохнул он, осторожно прикасаясь к сознанию эмпата. – У меня есть своя жизнь, и она ничем не хуже той, которую ведет Братство. Если же ты говоришь о борьбе…
– Нет, не о ней. Мсье Ксавье, слишком много борьбы в вашей жизни, и вы сами не замечаете, как она подменяет саму жизнь.
– Эрик… Магнето сказал бы на это, что борьба и есть сама жизнь.
– Но он пошел вам навстречу, n'est-ce pas?
Видимо, в этом логове вежливого терроризма любому разговору было суждено превращаться в разговор о Магнето.
для обзоров
Автор: kajitokika
Фэндом: X-Men
Герои: Эрик/Чарльз, Пьетро, и все-все-все
Жанр: Как в жизни – поровну ангста и юмора
Рейтинг: R
Размер: ми
Статус: в процессе
Заявка: Написано для единственной и неповторимой Кастиэль ебашит хардкор по заявке следующего содержанияФик на тему: «Ты уже прогнал меня однажды, я послушался, и сам смотри, к чему нас это привело. Теперь – не уйду и не отпущу». То есть Магнето берет Чарльза почти что в плен, запирает у себя, удерживает против воли, скажем, после событий дней минувшего будущего. Тот злится, пытается освободиться день за днем, шлет Эрика на три буквы, но тот если вбил себе что-нибудь в свою очаровательную голову, то это уже никакой мухобойкой не выбьешь. Тут даже жанр неважен – что угодно было бы интересно прочесть, от ангста до стеба, главное – очень хочется увидеть это вот упрямое: «Мой, теперь не отпущу».
Описание: После событий ДМБ прошло несколько лет. Чарльз – лидер Людей Икс. Эрик – предводитель Братства Мутантов. Но кое-кого такое положение вещей не устраивает.
От автора: Мини разрослось в миди, а тем временем Эрик и Чарльз действуют по отдельности, разговаривают и пытаются сделать мир лучше.
Ранее: Часть 1, Часть 2
Часть 3, 1727 слов
Поскольку Пьетро был единственным членом Братства, на которого не действовала телепатия, миссия по жизнеобеспечению почетного пленника была возложена на его плечи. Ртуть отнесся к заданию философски, рассудив, что запертый и сытый телепат всяко лучше, чем запертый и голодный. Что до Ксавье, то профессор мог жаловаться на все что угодно, кроме скорости подачи блюд. Официант из Пьетро выходил непревзойденный.
Со всем прочим дела обстояли несколько хуже.
– Может быть, вы с папой сходите куда-нибудь? – невинно поинтересовался Ртуть, доставляя очередную тарелку супа, в котором плавала стратегическая пара лавровых листьев. – Вам явно нужно побыть наедине, в смысле, вдвоем.
– Насколько я понимаю, это была твоя идея, – скрестив руки на груди, вопросил Ксавье, игнорируя обе составляющие визита: материальную и идейную. – Твоему отцу никогда бы не пришло в голову начинать изучение современного кинематографа с картины подобного жанра.
– Не, это папина идея, – не моргнув, выпалил Пьетро. – Он вестерны любит.
– Не любит, – отрезал Чарльз, не задумываясь. Вкусы Эрика он знал досконально.
– Вот папа и сказал, что надо бы тебя к нам пригласить.
Хитрость не была второй натурой Чарльза, но вполне спасала скользкое положение, когда прочие способности давали сбой.
– Мы ведь можем поговорить конфиденциально? – поинтересовался он.
Ксавье знал, что по доброте душевной Пьетро передаст отцу разговор дословно и уже планировал, как этим воспользоваться. Уловка не сработала – Ртуть и тут оказался быстрее.
– Да не вопрос. Только потом я все папе расскажу. Он разозлится, что ты мной манипулировал. Ты разозлишься, что я в курсе. Вы снова начнете собачиться и в один прекрасный день разберетесь.
– Пьетро, это – утопия. Мы с твоим отцом совершенно разные люди.
– Мутанты, – по-эриковски вздергивая подбородок, уточнил Ртуть.
– И в нашем возрасте прекрасный день – это день, когда ничего не болит.
– Если не болит у наших врагов, значит, день прошел зря.
– Ты всегда дословно повторяешь то, что говорит твой отец? – устало спросил Ксавье.
– Только то, с чем согласен. Я вот точно не буду повторять: «Эрикнет, Чарльзда».
Профессор вспыхнул, но сдержался.
– Ты думаешь, что люди сходятся и заводят семьи только потому, что у них есть что-то общее?
– Я думаю, что в вашем возрасте давно пора объединяться и строить вместе. Даже дети в песочнице знают, что замок получится больше, если он один на всех.
– Детям в песочнице нечего делить, кроме песка.
– Ага, сейчас! Теперь видно, что ты прав насчет своего возраста, – искренне возмутился Пьетро. – Песок-то бесплатный. А куличики? А совочки? Самосвал?
– Полагаю, в твоей песочнице все самосвалы были твоими?
Пьетро улыбнулся на всю ширину хитрой физиономии.
– Спорим, в детстве у тебя не было много друзей?
– Отец тебе сказал?
– Не он, а тетя Рейвен. Так было или не было?
– Допустим, нет, – вложив в интонации больше льда, согласился Чарльз. Любые фонетические тонкости, судя по всему, были Пьетро по барабану в силу скорости мышления, но самому Чарльзу страстно хотелось соблюсти хотя бы видимость превосходства. В сложившейся ситуации это был единственный способ поставить Эрика на место.
– А почему? – дожидаться ответа для Ртути было сродни китайской пытке водой. – Потому что ты не такой как все, и мама все время твердит: «Ты должен скрываться», а как скрываться, когда вокруг одни тормоза, которые стометровку за двенадцать секунд пробегают?
Впервые за разговор Чарльз почувствовал под ногами твердую почву. У Пьетро явно наболело, а Эрик, извечно поглощенный глобальными проблемами, не разменивался на детали даже в вопросах воспитания собственного отпрыска.
Хотя стоило бы.
Придав голосу самое невинное выражение, Чарльз поинтересовался:
– Пьетро, а твою мать Эрик тоже… похищал? И, видимо, дважды, потому что твоя младшая сестра…
– У них это было давно, – жизнерадостно отмахнулся Ртуть. – А потом, у папы ведь есть ты.
Чувствовать себя разорителем семейного очага потенциальных Леншерров оказалось крайне неприятно.
– Мы с твоим отцом никогда не…
– Вот видишь. Он тоже твердит: «Мы с Чарльзом то, мы с Чарльзом это…», понимаешь? Вы как семейная пара: куда он, туда и ты.
– Твой отец специализируется на разжигании конфликтов, а мне приходится их улаживать, – обреченно заметил Чарльз.
– Это называется «семейный подряд», – беспечно отозвался Пьетро.
Оказалось, что разговаривать с неподвижной стеной проще, чем со стеной, потенциально способной перемещаться в пространстве со скоростью света.
Первым спасать профессора явился Логан. Оснащенный адамантиевым скелетом, для Эрика Росомаха выделялся среди других мутантов как слон среди сурикатов. Заранее почувствовав приближение гостя, Леншерр галантно вылетел навстречу, дабы предотвратить неминуемость новых разрушений и без того пострадавшего обиталища.
Росомаха галантности не оценил и с ревом: «Верни Чарльза, сволочь» рванул вперед.
– Первое правило любой диверсии – это продуманный план, – удерживая Логана в паре метров от себя, заметил Эрик. – Росомаха, ты проиграл уже в тот момент, когда вышел из дверей школы неподготовленным.
– А ты проиграл в тот момент, когда родился на свет.
Эрик поморщился.
– В мире эволюционного неравенства, брат мой, мы с тобой по одну сторону баррикад или, если изволишь, шахматной доски. И людям я не завидую.
– Это ж надо, сколько разных применений у доски в клеточку, – мрачно восхитился Логан, продолжая висеть в воздухе. – И довод, и повод, бля. Только, братец, тут ты ошибся. Чарльз уже давно в белых ходит, а ты такой черный, что на тебе уже и грязи не разглядеть. Хочешь с ним объединиться, потому что жизнь серенькая? И сам белее не станешь, и его испачкаешь. Говоришь, что любишь – докажи не так, как привык, а так, как правильно. Отпусти.
Зная крутой нрав Леншерра, Хоулетт приготовился к привычному выкручиванию суставов в сопровождении едких комментариев. Ничего не произошло. Больше того, к костям вернулась подвижность, вроде бы даже наглядно демонстрируя, что и монстрам не чуждо ничто человеческое. Например, раскаяние.
Между тем Эрик раскаиваться и не собирался. Из всех друзей, воспитанников и просто иждивенцев на белоснежной шее Чарльза Ксавье Логан раздражал Магнето больше других. Следовательно, в рамках операции по завоеванию Чарльза, он заслуживал отдельного внимания.
– Итак, ты предлагаешь мне невмешательство, – сузив глаза, уточнил Эрик. – Вашу любимую стратегию, которую проповедует профессор. Видишь ли, отличие между ним и большинством из вас, Росомаха, в том, что бездействие для Чарльза – это пытка, которой он сам себя подвергает вопреки всему. А для остальных это – привычный и удобный образ жизни, и его словами вы прикрываете собственную инертность. Твоя кустарная мораль может убедить ребенка, но не надейся, что это сработает со мной.
Росомаха фыркнул.
– Посмотрим, как ты запоешь, когда кто-то из нас тебя достанет.
Когти свистнули, вспарывая воздух. На полпути до цели Логана крутануло в воздухе и отбросило в сторону, будто рядом проехал «Асела».
– А вот этого не надо, – сухим и ломким от злости голосом выговорил Пьетро, появляясь рядом с отцом. – Будешь распускать когти, не посмотрю, что ты мне нравишься и что мы с тобой были в деле.
– Пьетро, в дом, – отчеканил Магнето.
– И не подумаю, – заартачился Ртуть.
– Это не просьба и не предложение. Ты мог пострадать.
– Вот еще! Это ты мог пострадать. Смотри, какие у него когтищи.
– Они металлические.
– Да хоть силиконовые.
Упорно не желая признавать за Леншерром ничего человеческого, Логан полез на рожон.
– Твоя так называемая любовь – как якорь на шее, Магнето.
– И к слову о якоре…
Недобро улыбнувшись, точным движением руки Эрик отправил Логана в сторону Гудзона. Это начинало входить в привычку.
Учить детей Эрика оказалось непомерно сложно. Они легко и охотно реагировали на любую инициативу, однако неистребимый образ Магнето в сознании каждого из них превращал любой урок Чарльза в персональную мазохистскую оргию. Возникало ощущение, что вечный спор лидеров-мутантов бесцветным газом проникал в каждый разговор, отравляя раз и навсегда.
Чарльз говорил: «Путь насилия приводит лишь к эскалации насилия». Ему отвечали: «Мирный путь неэффективен».
Чарльз твердил: «Люди и мутанты могут жить в мире». Ему возражали: «Люди всегда ищут повод развязать войну».
Чарльз предлагал: «Интеграция мутантов в общество возможна, если планомерно готовить почву». И слышал в ответ: «Почва нужна людям. Мутанты – эпифиты».
Все дети до единого, от мала до велика, повторяли слова Эрика на разные лады, как будто Чарльз говорил через них с самим Леншерром. Либо Магнето промывал своим подопечным мозги, либо они и вправду верили ему настолько истово, что его мировоззрение стало частью их подсознания.
Хотел бы сам Ксавье похвастаться, что с ним было как-то иначе.
За вычетом вопросов мутантской политики успехи детей радовали неимоверно. В тепличных условиях профессорского особняка даже самые безнадежные изгои быстро забывали, из какого мира пришли, и начинали вести себя как обычные дети, то есть лениться и халтурить. Ксавье старался не ограничивать сверх меры, направляя и корректируя. Дети Эрика были полноправными членами Братства. Никто не говорил им ложиться вовремя и чистить зубы перед сном. Когда возникала опасность, Магнето принимал на себя удар первым, но все стоящие по обе руки от него были равны и в жизни, и в смерти, будь им десять или сто десять. В этой жутковато логичной системе находилось место всему кроме поблажек. Не было потворства – не возникало и халатности, ведь каждый отвечал за свою голову сам.
– Мсье профессор, это не совсем мое дело, – задержавшись после очередной лекции в дверях, заметил ЛеБо. – Однако позвольте задать вам вопрос.
Характерный французский акцент не только не портил юного эмпата, но и заставлял всех окружающих девушек экстренно прихорашиваться, едва они слышали томные бархатистые нотки. А порой и не только девушек.
– Конечно, Реми, – улыбнулся Чарльз.
ЛеБо выгодно отличался от прочих хотя бы тем, что имел по любому вопросу свое собственное, подчас довольно оригинальное, мнение. По крайней мере, Ксавье не грозил очередной завуалированный разговор про Эрика.
– Профессор, скажите, почему вы не хотите просто жить? Как живут остальные люди или мутанты. О, я не имею в виду ваше физическое состояние, тем более, что Магнето говорил, что вы можете ходить, если будете принимать лекарство…
– Мне кажется, мистер Леншерр взял за привычку обсуждать конфиденциальные вопросы публично. Не могу сказать, что я одобряю такое поведение.
– Люди обычно говорят о том, что их волнует, – пожав плечами, возразил ЛеБо. – Это намного лучше, чем когда они молчат. Как вы молчите.
– Не все вещи стоит выносить на общее обозрение. У каждого есть секреты, Реми, и каждый имеет право хранить их для себя.
– Если вы позволите Реми высказать предположение, он сказал бы, что у вас есть секреты от себя самого.
Чарльз почувствовал, что краснеет. С детства он привык читать чужие мысли так же естественно, как другие люди дышали или принимали пищу. Его собственные оставались неприкосновенными, и это позволяло смотреть на окружающих, исполнившись прощения и понимания. Видя, как другой мутант снимает покровы с его потаенных чувств как шкурку с апельсина, Чарльзу показалось, что он оголяется при всех.
– Ты ошибаешься, Реми, – вздохнул он, осторожно прикасаясь к сознанию эмпата. – У меня есть своя жизнь, и она ничем не хуже той, которую ведет Братство. Если же ты говоришь о борьбе…
– Нет, не о ней. Мсье Ксавье, слишком много борьбы в вашей жизни, и вы сами не замечаете, как она подменяет саму жизнь.
– Эрик… Магнето сказал бы на это, что борьба и есть сама жизнь.
– Но он пошел вам навстречу, n'est-ce pas?
Видимо, в этом логове вежливого терроризма любому разговору было суждено превращаться в разговор о Магнето.
для обзоров
@темы: Творчество, X-Men
– Если не болит у наших врагов, значит, день прошел зря.
– Ты всегда дословно повторяешь то, что говорит твой отец? – устало спросил Ксавье.
– Только то, с чем согласен. У-у-у! Пьетро такой Пьетро! *рассыпался кучкой сердец*
– Твой отец специализируется на разжигании конфликтов, а мне приходится их улаживать, – обреченно заметил Чарльз.
– Это называется «семейный подряд», – беспечно отозвался Пьетро. Юноша зрит в корень, однако!)))
– А вот этого не надо, – сухим и ломким от злости голосом выговорил Пьетро, появляясь рядом с отцом. – Будешь распускать когти, не посмотрю, что ты мне нравишься и что мы с тобой были в деле.
– Пьетро, в дом, – отчеканил Магнето.
– И не подумаю, – заартачился Ртуть.
– Это не просьба и не предложение. Ты мог пострадать.
– Вот еще! Это ты мог пострадать. Смотри, какие у него когтищи.
– Они металлические.
– Да хоть силиконовые. АЫЫЫ!!! Папка с сыном, ну какие ж они прекрасные!
в этом логове вежливого терроризма Шикарное определение!
Спасибо))
– Пьетро, это – утопия. Мы с твоим отцом совершенно разные люди.
– Мутанты, – по-эриковски вздергивая подбородок, уточнил Ртуть.
– И в нашем возрасте прекрасный день – это день, когда ничего не болит.
– Если не болит у наших врагов, значит, день прошел зря.
– Ты всегда дословно повторяешь то, что говорит твой отец? – устало спросил Ксавье.
и снова в голос
– Итак, ты предлагаешь мне невмешательство, – сузив глаза, уточнил Эрик. – Вашу любимую стратегию, которую проповедует профессор. Видишь ли, отличие между ним и большинством из вас, Росомаха, в том, что бездействие для Чарльза – это пытка, которой он сам себя подвергает вопреки всему.
У меня вопрос: что имеет в виду Эрик? Почему он считает, что Чарльз бездействует? Не считая их отношений, Чарльз более чем активен. А Реми вообще заявил, что у него вся жизнь борьба и стоит уже отпустить удила.
Читаю с наслаждением и заново влюбляюсь в фанфикшн))
Спасибо за это большое!
Логан был, однако, в ударе
Но что-то даже в плену Чарльз и Эрик умудряются существовать на разных орбитах одной планеты
Чиби-Пакость, большое спасибо! Рада встрече и рада, что ожидания не оправдались.
Я попробую объяснить свою позицию, хотя получится довольно многословно. Дело в том, что Эрик – боец, и для него бездействие – это не просто отсутствие действий, а отсутствие действий активных. Что делает Чарльз с позиции Эрика? Он создает теплицу для мутантов, в которой дети прячутся от окружающего мира. Остальная работа Ксавье – это в основном ответное реагирование на внешние ситуации. Самозащита для себя и детей. Хорошо это или плохо – вопрос отдельный, но сам Эрик был лишен возможности вырасти в таком месте. Борьба для него – это нормальное перманентное состояние. Единственная ситуация, в которой он пустил дело на самотек – это отношения с Чарльзом. Это есть и в фильме, потому что Чарльз категорично говорит Леншерру на пляже, что у них разные цели, и Эрик соглашается.
С другой стороны, Эрик понимает, что позиция Ксавье – это именно сознательный выбор, а не тщательно скрываемая лень. Обладая телепатическими способностями, Чарльз может перекроить практически любое сознание, от президента до последнего обывателя. Тут можно провести параллель с «Трудно быть богом», где агенты должны вмешиваться в исторические события лишь минимально, потенциально обладая огромными возможностями. Но они выбирают позицию невмешательства, потому что история должна идти своим чередом, что порой оказывается для них достаточно мучительно. Ксавье по натуре лидер, но ради безопасности себе подобных предпочитает до последнего оставаться в тени.
Эрик не обвиняет Чарльза в бездействии, он говорит Логану о том, что Ксавье сознательно не вступает в войну в качестве агрессора, и этот выбор нелегко ему дается. Реми же говорит про личную жизнь, потому что он считает, что Чарльз пренебрегает ею ради общего дела и переживает за него (эмпат же!).
bistrick, ох, я очень-очень рада и спасибо за эти слова!
*Амели*, спасибо!
Ура, очередная порция вкусностей
Упёртый Пьетро, решивший во что бы то ни стало обеспечить отцовское счастье. Их с отцом беспокойство друг за друга - такое естественное, без всякой слащавости.
Житейски мудрый Логан (ещё бы, столетний с лишком жизненный опыт!).
Кстати, а почему Эрика так раздражает Логан?
Из всех друзей, воспитанников и просто иждивенцев на белоснежной шее Чарльза Ксавье Логан раздражал Магнето больше других.
Они ведь довольно похожи, куда больше даже, чем похожи Чарлз с Эриком.
И независимый Реми, уже в юном возрасте имеющий собственное мнение.
– Ты ошибаешься, Реми, – вздохнул он, осторожно прикасаясь к сознанию эмпата.
В твоём хэдканоне у него нет щитов?
Вряд ли Эрик стал проявлять слащавость в общении с детьми. Не то воспитание, не тот характер, не та жизненная позиция.
В Логане меня всегда это и подкупало больше всего – нарочитая простоватость в общении, под которой прячется тот самый сто-с-лишним-летний человек. Отношение Эрика к нему – это отношение одной агрессивно сильной личности к другой. Не скажу, что Чарльз – не сильная личность, напротив. Но отношения Чарльза с Эриком – это бесконечные раунды взаимных уступок. А Логан, как мне кажется, скорее удавится, чем в чем-то уступит Леншерру. Что вполне взаимно. Когда в стае встречаются два лидера, конфликт между ними неизбежен.
И это именно тот случай, когда общие черты – скорее помеха успешному общению.
Реми здесь безбожно молод и неопытен. Я просто предположила, что если уж его судьба сложилась так, что он попал к Магнето, то и про канон в его отношении можно забыть. Но хотелось в кои-то веки обеспечить ему спокойную юность, не заполненную убийствами, мародерами, воровством и прочими «радостями» жизни.
Чиби-Пакость, спасибо за вопрос! Вам? Тебе?
Эрик ни в коем случае не обвиняет Чарльза во всем вышеперечисленном, напротив, он уважает его больше чем кого бы то ни было на свете. Вот «дети» Чарльза, не все из которых, скажем так, оправдывают оказанное им доверие, порой могут вызвать его негативное отношение. С другой стороны, любой мутант для Эрика заведомо «свой».
Вряд ли Эрик стал проявлять слащавость в общении с детьми. Не то воспитание, не тот характер, не та жизненная позиция.
В сюсюкающего с детьми Эрика я тоже не верю, поэтому и понравились его отношения с сыном.
В Логане меня всегда это и подкупало больше всего – нарочитая простоватость в общении, под которой прячется тот самый сто-с-лишним-летний человек.
Меня тоже, он успешно притворяется, что у него в голове один сплошной адамантий. Но росомаха очень хитрый зверь ) Не так-то просто показать ум, скрывающийся под нарочитой внешней грубостью.
А Логан, как мне кажется, скорее удавится, чем в чем-то уступит Леншерру. Что вполне взаимно. Когда в стае встречаются два лидера, конфликт между ними неизбежен.
Логан же одиночка, не лидер. Хотя независимость как раз и может бесить авторитарного Эрика. Но они ещё не в одной стае, что им делить?
Но хотелось в кои-то веки обеспечить ему спокойную юность, не заполненную убийствами, мародерами, воровством и прочими «радостями» жизни.
Я тоже не люблю сплошной ппц в биографиях комиксных героев.
Хотя в Братстве Магнето о спокойствии ему придётся только мечтать.
Вряд ли Эрик стал проявлять слащавость в общении с детьми. Не то воспитание, не тот характер, не та жизненная позиция.
В сюсюкающего с детьми Эрика я тоже не верю, поэтому и понравились его отношения с сыном.
В Логане меня всегда это и подкупало больше всего – нарочитая простоватость в общении, под которой прячется тот самый сто-с-лишним-летний человек.
Меня тоже, он успешно притворяется, что у него в голове один сплошной адамантий. Но росомаха очень хитрый зверь ) Не так-то просто показать ум, скрывающийся под нарочитой внешней грубостью.
А Логан, как мне кажется, скорее удавится, чем в чем-то уступит Леншерру. Что вполне взаимно. Когда в стае встречаются два лидера, конфликт между ними неизбежен.
Логан же одиночка, не лидер. Хотя независимость как раз и может бесить авторитарного Эрика. Но они ещё не в одной стае, что им делить?
Но хотелось в кои-то веки обеспечить ему спокойную юность, не заполненную убийствами, мародерами, воровством и прочими «радостями» жизни.
Я тоже не люблю сплошной ппц в биографиях комиксных героев.
Хотя в Братстве Магнето о спокойствии ему придётся только мечтать.
Да, Логану непросто, но ведь получается же. Он в этом чем-то похож на олд-Чарльза, который может все объяснить окружающим достаточно просто, при том, что сам – сложная личность. И я не говорю про язык силы, который использует Эрик.
Здесь Логан в стае, и Чарльз – лидер этой стаи, которого Джеймс готов признавать и ставить выше себя. Эрика – нет. Для Логана Эрик – это антипод Ксавье, он взял идеи профессора о защите детей и повернул под себя и свои цели. А Эрик видит в Логане соперника, которого он не воспринимает в Чарльзе, потому что любит.
Над Реми издевались все и с особенным зверством, взять хотя бы историю с мародерами. Пусть хоть здесь поживет спокойно.
Здесь Логан в стае, и Чарльз – лидер этой стаи, которого Джеймс готов признавать и ставить выше себя. Эрика – нет. Для Логана Эрик – это антипод Ксавье, он взял идеи профессора о защите детей и повернул под себя и свои цели. А Эрик видит в Логане соперника, которого он не воспринимает в Чарльзе, потому что любит.
Но Логан же не претендует на главенство в стае. Так в чём он соперник Эрика? А вот Чарлз-то как раз и выходит соперником, только его Эрик уважает и любит, несмотря ни на что.
Что Логан не любит Магнето, понятно: и как противника профессора, и за собственную унизительную беспомощность перед ним - адамантий, главный козырь Росомахи в бою,тут становится его ахиллесовой пятой. Но Магнето он нигде не мог дорогу перейти. Вот если бы Логан был в команде Эрика, они бы грызлись постоянно: авторитарный Магнето не стал бы терпеть своеволие Логана, на которое профессор смотрел сквозь пальцы, и пытался бы его строить. Но пока они по разные стороны баррикад, Росомаха для него только неопасный и потому безразличный противник. Скорее уж Эрику следует быть довольным, что в команде пацифиста Чарлза есть настоящий боец, а не только подростки.
Над Реми издевались все и с особенным зверством, взять хотя бы историю с мародерами. Пусть хоть здесь поживет спокойно.
Да уж, авторы комиксов способны устроить героям такое, что жизнь в Братстве покажется отдыхом в санатории
я исхожу из того, что и Эрик, и Логан – личности не просто активные, а признающие силу аргументом. Чарльз – дипломат, кулаки для него больше не довод, каким он мог быть на момент «ПК». А Эрик с Логаном не отличаются ни терпением, ни брезгливостью в отношении применения своих способностей. Да, Эрик полностью контролирует Логана в адамантиевом исполнении, что не может не бесить последнего. Но игнорировать Росомаху Магнето не может. Логан занимает место рядом с Чарльзом. Отношения между ними для Эрика неочевидны. Он может ревновать, потому что если у кого из мужского окружения Чарльза и есть шансы завоевать привязанность Ксавье, то именно у Росомахи. Эрику непонятно, почему своевольный Логан подчиняется Чарльзу и соглашается играть по его правилам. Для Леншерра вопросов тут больше, чем ответов. Он не воспринимает Логана угрозой для себя в плане физического противостояния. Но в жизни Чарльза Джеймс явно занимает какое-то непонятное (он не ребенок, его не нужно оберегать) место, и этим возводится Эриком в ранг потенциальной угрозы.
Эрику непонятно, почему своевольный Логан подчиняется Чарльзу и соглашается играть по его правилам.
Что же тут непонятного, учитывая силу личности Чарлза, а уж она-то Эрику известна как никому другому )
Однако у нас в хэдканоне выходят разные Эрики. Мой не ревнив - не потому даже, что я не шипперю черик, - а потому, что он понимает, что у Чарлза есть дело всей жизни и в связи с этим делом вокруг него всегда будет много мутантов - учеников и соратников, которые будут занимать определённое место в его жизни, и это нормально, что для Чарлза на Эрике свет клином не сошёлся, как и для Эрика на Чарлзе. Так что он вовсе не горит желанием схватить Чарлза в охапку, утащить на необитаемый остров, чтоб никого, кроме них, и там просидеть до конца дней своих
дальше
читать дальше
дальше
Он старше Ксавье, он мудрее, опытнее, и позиция «Вы – сами по себе и как хотите, а я сам по себе» будет в этой конкретной ситуации говорить о его слабости скорее, чем о его независимости.
Я имела в виду Логана из дилогии, когда он уже без памяти, а Ксавьер достиг вершин мудрости ) и когда он ещё только встраивался в команду, учился взаимодействовать. Там он во многом держался особняком, и это действительно было скорее слабостью - как во втором фильме, когда он фактически бросил Икс-менов в то время, когда каждый боец был на счету, и пошёл искать прошлое. О том, как будут складываться отношения между пост-ДМБ-шным Логаном и Чарлзом, которые во многом другие люди, я пока не представляю (даже заявку на ФБ оставила, может, напишет кто). Но то, что здесь он будет старше и опытнее Чарлза, несомненно, должно играть роль, тут согласна.
Точнее говоря, в тексте есть намек на это:
Но сам разговор неизвестен.
Думаю, что Логан вполне мог намекнуть Эрику о том, что в будущем они с Чарльзом вместе
Почему намекнуть, он же прямо говорил и Чарлзу, и Эрику, что они вместе прислали его. Да и рассказать подробно о событиях будущего он должен был, так что никак не мог пропустить этот факт.
Ты имеешь в виду взаимодействие Эрика и Логана?
Не только, а всех четверых. Да, полноценной командой их не назовёшь, но совместный план действий, после того, как они вытащили Эрика, должен был быть. Как-то же они договорились отправиться в Париж и перехватить Рейвен на переговорах. Плюс технические детали: как проникнуть в отель и пр. И кто тогда был главным?
Если есть обоюдное желание этих отношений – шанс всегда есть.
В том и дело, что только шанс, и не думаю, что вероятность его осуществления так уж высока.
Была Китти. Да, она держала Логана, но достаточно юной девочке поддержка нужна была куда больше, чем Эрику.
Кстати, время сказать что-нибудь и Китти у Ксавьера было. Похоже, действительно его мысли были заняты только Эриком.
Согласна. Если говорить про дилогию, Логан действительно сам по себе. Но в данном случае тайминг – после ДМБ, то есть прошлого Логан не терял, скорее, наоборот, потерял будущее. Я стараюсь крутить всю ситуацию вокруг Эрика и Чарльза, поэтому Логан здесь присутствует в качестве третьего лица. Вовлеченного в процесс, но не главного героя. Что он при этом думает, остается на откуп воображения.
Да, разговора нет. Но и сцен из прошлого нет, хотя оно подразумевается.
Почему намекнуть, он же прямо говорил и Чарлзу, и Эрику, что они вместе прислали его. Да и рассказать подробно о событиях будущего он должен был, так что никак не мог пропустить этот факт.
Вместе в смысле «вместе как пара». Меня не отпускает картина рукопожатия и того, что за ним крылось нечто большее, чем просто дружеское участие.
Хэнк был по факту, тенью за Чарльзом и его личным врачом.
Эрик обещал Чарльзу слушаться. Мотал на ус и строил планы, периодически попытывая Росомаху, чтобы лучше разобраться.
Чарльз страдал от угрызений совести, несказанных слов и собственного предательства.
Логан честно старался справиться, потому что Ксавье из будущего в него верил.
Так что главным был Чарльз. До тех пор, пока Эрик не составил План.
Я хочу, чтобы все были счастливы! Конечно, никакой интриги, но «Горбатая гора» закончилась ужасно. Вопреки непростым законам жанра.
Хэнк был по факту, тенью за Чарльзом и его личным врачом.Эрик обещал Чарльзу слушаться. Мотал на ус и строил планы, периодически попытывая Росомаху, чтобы лучше разобраться.Чарльз страдал от угрызений совести, несказанных слов и собственного предательства.Логан честно старался справиться, потому что Ксавье из будущего в него верил.Так что главным был Чарльз. До тех пор, пока Эрик не составил План.
Это всё понятно, но мне их не додали (( За эту пару дней небось столько всего было говорено. Как Чарлз в таком состоянии руководил? Почему Эрик согласился его слушаться ? Слишком много вопросов.
Тихоня Хэнк пинать Чарлза не будет, придётся Логану в одиночку стараться )) А Эрик, надо полагать, ещё не адаптировался на воле (кто бы написал про его ощущения после выхода из Пентагона), иначе бы борьбу за благо всех мутантов непременно постарался возглавить )
Про ощущения Эрика лучше не напишешь, чем:
Поскольку экранного времени на выяснение дружеских отношений не дали, остается предположить, что все по быстрому погрузились в самолет, а что было там – теперь мы знаем.
тихоня Хэнк бдел над Чарльзом после того, как случился Вьетнам, поэтому должен был набраться опыта его пинания.
Если бы набрался опыта, выпнул бы Чарлза из депрессии и пьянства )
Про ощущения Эрика лучше не напишешь, чем:
Люблю эту картинку ))) Юмористический замысел по ней у меня есть, а вот серьёзного хочется
остается предположить, что все по быстрому погрузились в самолет, а что было там – теперь мы знаем.
По-быстрому никак бы не вышло, не во дворе же Пентагона самолёт сажали. Так что время на дорогу как минимум должно было быть. Судя по разговору Чарлза и Эрика, разъяснить суть миссии ему успели. Да и по прилёте не сразу же в отель "Рояль" направились ))