Marines never die, they just go to hell to regroup!
Название: Гора идет навстречу
Автор: kajitokika
Фэндом: X-Men
Герои: Эрик/Чарльз, Пьетро, и все-все-все
Жанр: Как в жизни – поровну ангста и юмора
Рейтинг: R
Размер: макс(ид)и
Статус: в процессе
Заявка: фул текстНаписано для единственной и неповторимой Кастиэль ебашит хардкор по заявке Фик на тему: «Ты уже прогнал меня однажды, я послушался, и сам смотри, к чему нас это привело. Теперь – не уйду и не отпущу». То есть Магнето берет Чарльза почти что в плен, запирает у себя, удерживает против воли, скажем, после событий дней минувшего будущего. Тот злится, пытается освободиться день за днем, шлет Эрика на три буквы, но тот если вбил себе что-нибудь в свою очаровательную голову, то это уже никакой мухобойкой не выбьешь. Тут даже жанр неважен – что угодно было бы интересно прочесть, от ангста до стеба, главное – очень хочется увидеть это вот упрямое: «Мой, теперь не отпущу».
Описание: После событий ДМБ прошло несколько лет. Чарльз – лидер Людей Икс. Эрик – предводитель Братства Мутантов. Но кое-кого такое положение вещей не устраивает.
От автора: Кто сказал, что один Эрик может быть упрямым? Вовсе нет. Местами сквозь личину всепрощающего учителя проглядывает dark!Чарльз.
Ранее: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9
Часть 10, 1978 слов
Ванда перевернула страницу.
– «Мы точно увидимся. Если и не здесь, то в Нангилиме»… На сегодня достаточно.
– И они встретились? – сонно спросила Лорна.
– А как ты думаешь? – на сухой голос с порога обернулись обе сестры.
– Папа! – Лорна волчком подскочила в кровати, забыв про усталость.
– Отец, – склонила голову Ванда.
– Так что ты думаешь?
– Думаю, что встретились. Они ведь очень-очень любили друг друга.
– Иногда этого недостаточно, – отстраненно усмехнулся Эрик. – Но ты права, они действительно встретились.
– Папа, а ты мне дочитаешь?
Ванда внимательно посмотрела на отца, что-то поняла для себя и предложила:
– Думаю, уже поздно. Сказки, как и ты, должны отдыхать. Продолжим завтра, хорошо?
Магнето присел на край кровати, отвел волосы со лба младшей дочери и коротко прикоснулся губами. Лицо ничего не выражало, и картина «взрослый человек, ребенок, поцелуй на ночь» напоминала скорее четкие и скупые линии гравюры, чем тепло акварельных красок. Лорна потянулась навстречу и пробормотала:
– Ты обещал, что они встретятся.
Судорога боли остается судорогой, даже если она замаскирована под улыбку.
Прикрыв за собой дверь в спальню, Ванда подалась вперед, впиваясь в отца взглядом. В темноте коридора глаза казались лишенными радужки.
– Ты хотел поговорить?
– Да. Я хочу, чтобы ты вернула Церебро обратно. Нам он ни к чему, а профессор использует его для защиты мутантов.
В яростной нелюбви к телепатическим манипуляциям над своим сознанием Магнето делал единственное исключение, и к Ванде оно отношения не имело. Приходилось догадываться, считывая всем доступный, но не всем понятный язык позы, жестов и осанки. Сейчас облако мощной спокойной силы, обычно окружавшее отца, дробилось разрывами как от сильного ветра.
Ванда спросила:
– Ты не видишь другого выхода?
– Я не вижу смысла продолжать этот фарс. Это было ошибкой.
– Я хочу поговорить с ним, если ты разрешишь.
– Не разрешу. Говорить не о чем. Просто сделай все как было раньше.
Вернувшись в самолет, Чарльз не стал требовать у Хэнка новую порцию сыворотки, хоть и хотелось. Чувствовать Эрика близко – протяни мысль и дотронешься – было чуть менее страшно, чем не чувствовать совсем. Один раз Ксавье попытался позвать, еле слышно, не дыша, и вместо ответа Дрозд медленно пошел вверх, против силы тяжести, против законов аэродинамики, с выключенным двигателями. Маккой защелкал тумблерами с удвоенной энергией. Он больше ни о чем не спрашивал Чарльза и ни на что не намекал – все было ясно и так.
Ксавье отрешенно смотрел в иллюминатор, чувствуя себя пустым. Привычный гомон голосов на краю сознания, набирая силу с каждой минутой, пока действие препарата слабело, оставался бессмысленным шумом. Во всем многоголосии чужих сознаний Чарльз хотел услышать один-единственный, стальной и ироничный голос, который всегда говорил ему правду. И лишь вместо него одного была тишина.
Невидимое магнитное поле твердой рукой держало самолет в воздухе пока, набирая гул, не запустились двигатели. Тогда рука отпустила, Дрозд на мгновение просел, будто попав в воздушную яму, но тут же выровнялся, повинуясь управлению. Маккой обернулся через плечо и почему-то вполголоса спросил:
– Все готово, мы возвращаемся?
– Не возвращаемся. Уходим.
– Уходим – в смысле идем пешком?
Профессор попытался рассмеяться, неестественно громко и болезненно.
– Нет, Хэнк. Улетаем. У нас с тобой разные отправные точки.
– Ты уверен, что ты в порядке, Чарльз?
– Этот вопрос не подразумевает честного ответа.
Зрачки Хэнка по-звериному сузились.
– Он был с тобой, и ты ему позволил? Ты поэтому такой странный?
Ксавье вскинул голову. Не было вокруг настоящих врагов, а хотелось найти любого, заслужившего осуждение, лишь бы не смотреть в самого себя. Слова горчили на языке:
– Отлично. Давай поговорим о том, как у нас с тобой не получилось. Потому что у тебя не вышло с Рейвен, а у меня – с Эриком. Или не будем? Честность ведь никому не нужна, от нее одни беды.
Маккой отвернулся.
– Я лучше отвезу тебя домой.
Чарльз думал, что уйдет как проигравший, а вернется домой как победитель. Ничего не вышло. Похоже, реальности, достаточно просторной для их с Эриком общих убеждений, просто не существовало.
Особняк встретил его оживленным недоумением жильцов. Мысль «Церебро у нас» тянулась единой красной нитью сквозь все сознания. Другая, менее явная, проходя через учеников и преподавателей, становилась похожа на зебру. Джин и Скотт подошли первыми, держась за руки. Девушка будто сияла изнутри восторженным «все хорошо». Циклоп, мрачнее тучи, подбирал в голове, как сформулировать вопрос, чтобы он не звучал грубо. Чарльз нечеловечески устал, и от необходимости что-то объяснять и оправдываться его вело.
– Да, Скотт, мы с Магнето переспали. Нет, Джин, мы не будем вместе. Да, Церебро останется у нас. Если больше вопросов нет, я бы хотел побыть один.
– У меня вопрос, Чак, – оттесняя Циклопа плечом, объявил Росомаха. – Что ты, так и растак, здесь делаешь?
– Профессор улетел, – сияя белоснежной улыбкой, доложил Пьетро.
Магнето кивнул, не отрываясь от книги, вопреки новомодным веяниям, бумажной.
– «Король былого и грядущего»? – прочитал Ртуть, возникая за спиной отца. – Это типа про религию?
– Назови последнюю книгу, которую ты сам прочитал, – не вступая в вечную дискуссию о пользе самообразования, потребовал Магнето.
– Пап, ну вот ты как всегда.
– Книгу, Пьетро!
– Ну… «Кингсмэн».
Магнето задумался.
– Это как-то связано с королем Артуром?
– Да, – обрадовался Пьетро, чувствуя, что общая тема, наконец, нашлась. – У них тайное общество как у нас, хотя они не мутанты, а просто крутые чуваки. Всем заправляет мужик по кличке Артур, только он предатель, а главный чувак, который пока не Галахад, его обставляет и спасает человечество.
– Это какая-то новая интерпретация мифов? – подозрительно поинтересовался Эрик.
Пьетро почувствовал, что проклюнувшийся было призрак взаимопонимания стремительно тает.
– Нарисовано круто, – добавил он, уже не надеясь.
Эрик молча закатил глаза с выражением «я тебя породил, а что было дальше, написано в книгах, которые ты не читаешь».
– Пап, ну ладно тебе, я много книг знаю. Хочешь, я прямо сейчас твою прочитаю? Минут за пять. Ты только не расстраивайся.
– Нет! – рявкнул Эрик. – Хочешь читать – иди в библиотеку. Если еще помнишь, где она.
Пьетро обиженно надулся. Эрик поморщился, отложил Уайта в сторону и заметил:
– Образование – краеугольный камень твоего сознания.
– Образование – дело наживное, а вот проф улетел насовсем. Церебро-то сестрица вернула.
Выражение лица Ртути было сама невинность. Вспышки со стороны отца не последовало, хоть Пьетро и ожидал, и надеялся на нее. По крайней мере, когда Магнето буйствовал, он буйствовал искренне. Тщательно копируя отцовское выражение лица, Пьетро возвел глаза к потолку. Ничего интересного там не обнаружилось, и взгляд пришлось опустить обратно. Эрик молчал.
– Ты вообще не собираешься нам помогать?
– Нам? – мгновенно отмирая и обрастая подозрениями, вопросил Магнето.
– Ну, мне, Ванде, Мистик, Гамбиту, Росомахе…
– Ах, Росомахе?
– Пап, это уже детали. Вы с профом как сговорились.
– Хватит! – Эрик грохнул кулаком по столу. – Все кончено. Ваш план провалился. Смирись с этим и придумай новый. Чему я тебя учил?
– Новый? – продолжая разыгрывать невинность, оживился Ртуть. – Значит, ты одобряешь?
– Новый, Пьетро, а не вариации на тему старого. Займись комиссией по проблемам мутантов. Планированием операций. Уровнем инфляции, в конце концов.
Беспечное выражение сменилось настороженным.
– Типа экономикой? Пап, где я, а где экономика. Да я тебе весь золотой резерв сюда перетащу, если хочешь.
Экономическое образование отпрыска было ни на единую ель менее дремучим, чем историческое. Поскольку финансовый кризис США неизбежно отразился бы на мутантах всего мира, Магнето счел нужным поправить:
– Хорошо, не надо экономики. У нас остается еще много нерешенных проблем.
– У вас с Чарльзом?
Металлическая стена, вырастающая из пола у тебя перед носом, тоже может быть расценена как аргумент.
– Это мой дом, – заводясь с пол-оборота, прорычал Чарльз. – Видишь ли, Логан, я здесь живу.
Хоулетт и бровью не повел.
– Могу спросить по-другому: почему ты вернулся один?
– Вдвоем с Хэнком, если хочешь знать.
– Леншерр тебя отпустил?
Сгрести за грудки своего оппонента и впечатать его в стену было больше под стать самому Росомахе, но профессор справился с задачей не хуже, несмотря на инвалидное кресло.
– Хватит. Обсуждать. Со мной. Леншерра.
Логан не испугался, как остальные, а даже, казалось, развеселился.
– Что, приложить Маккоя рука не поднялась? Чакки, не трогаешь только женщин, детей и тех, с кем ты трахался?
Ксавье отпустил Хоулетта. Лицо потемнело до металлической серости, а рука привычным жестом взметнулась к виску.
– Я могу за три секунды заставить твой мозг поверить в то, что вся вода в твоем организме закипает. Не советую экспериментировать.
– А я живучий, Чарли, ты не забыл? И еще – тут дети.
Ксавье оглянулся, только сейчас осознавая, что они не одни. Скотт и Джин застыли наизготовку. Ороро в домашнем халате стояла, широко раскинув руки, за ее спиной сгрудились сонные ученики. В полной тишине всхлип Китти прозвучал как пушечный выстрел. Чарльз дернулся, будто ударили, и уронил руку, чувствуя, как темнеет перед глазами.
– Все хорошо, никто никого не обидит. Мне жаль, что вы это слышали. Обещаю, больше это не повторится.
– Ничего не хорошо! – Китти прошла вперед сквозь руку Ороро. – Почему Магнето вас прогнал? Мистер Хоулетт говорил, что он вас любит. А он вернул Церебро и вас обратно.
– В этой школе, Чарли, с тобой будут обсуждать Леншерра до тех пор, пока она обитаема, – наклоняясь и опуская руку на плечо Ксавье, заметил Логан. – Эй, проф, ты же сам учил их тому, что нельзя быть равнодушными.
Чарльз огляделся, встречая взгляды один за другим. Вздохнул, собираясь с силами. Попытка не удалась, хоть попробовать и стоило.
– Хорошо, пусть так. Тогда вы все должны понять одну вещь. Либо вы, либо он. Магнето не пойдет на компромисс.
– Ху… чушь, – отрезал Логан. – Он уже это сделал, раз ты здесь. Знаешь, этот парень, сын Леншерра, в одном прав на все двести. Есть только одна вещь хуже самих просранных возможностей. Это мысль о том, что ты все просрал. А теперь представь, что так будешь думать не только ты сам, но и все эти ребята вокруг тебя. Как по мне, так дерьмее некуда.
– Логан, ты учитель, – бесцветным голосом произнес Ксавье.
– Да, блядь, учитель. И ты тоже, профессор икс. Так чему научишь сегодня?
Тишина наступила полная, а все взгляды уперлись в профессора, как если бы он был дверью в новую неизведанную реальность. Много лет назад Чарльз мечтал о такой ответственности. Потом возненавидел ее. Потом привык. Вскоре она так тесно сплелась с жизнью, что границы стерлись подчистую.
Сейчас граница была одна, широкая и четкая, как свеженарисованная. Ксавье был готов делиться с учениками и друзьями всем, что ему принадлежало: кровом, пищей, мыслями, радостью и печалью. Щедро и легко отдавать от себя самого, если прочего было недостаточно. Одного Эрика он не был готов делить ни с кем.
Чарльз мысленно зажмурился и шагнул вперед, в бездну.
– Я выбираю Магнето.
И ничто не разрушилось.
Он взял машину. Дети, коллеги, просто друзья вышли провожать так, как будто профессор уезжал на целую вечность. Изучая их лица: радостные, встревоженные, сонные, Чарльз понял, что ему и не нужно использовать способности, чтобы узнать, о чем они думают. Молчание чужих голосов в собственной голове вслед очередной порции сыворотки больше не казалось одиноким.
– Уверен, что компания не нужна? – снова спросил Логан.
– Перестань. Со мной ничего не случится. И в этот раз ты точно будешь лишним.
– Может, все-таки Дрозд? – хмуро переспросил Маккой. Он в восторге не был.
– Нет. Пусть все будет по-настоящему. Как у обычного человека.
– Вы не обычный человек, профессор, – сказала Шторм.
– Но мы и не боги, Ороро, чтобы забыть о том, как ходится по земле. К тому же, – Чарльз ласково провел рукой по капоту. – Может быть, я тоже хочу немного поуправлять металлом.
– Периметр круглосуточно охраняется, – докладывал Гамбит. – В самом здании система кодовых замков. При малейшей попытке взлома срабатывает сигнализация.
– Пульт управления?
– Под землей. Сразу не добраться.
– Не проблема, – деловито заметила Мистик. – Я могу войти и отключить охранную систему изнутри.
– Не нужно, – Магнето повел рукой и металлические фигуры на карте сместились к центральному входу. – Мы войдем отсюда.
– Фронтальная атака? – обрадовался Пьетро. – Круто, как в старых добрых вестернах. Чур, я Буч Кэссиди.
– Помните: мы не разбойники. Это наш манифест, – Эрик выпрямился. – Чем больший резонанс поднимется, тем лучше. Пусть люди узнают, что за их спиной правительство возобновило программу Стражей. Вряд ли рядовые налогоплательщики будут в восторге после Вашингтонского конфликта.
– А если именно в результате наших действий они решат, что программа необходима? – спросила Ванда.
Эрик уверенно кивнул.
– Для кого-то так и будет. Таким образом мы узнаем имена наших врагов.
– Наши имена им известны и без этого, – процедила Эмма. – Ты как всегда действуешь радикально.
Магнето пожал плечами.
– Если цель операции – удаление органа, массаж не поможет. Кроме того, местонахождение нашей базы до сих пор никому не известно.
– Если только профессор икс не проболтается, – прозвучал низкий грубоватый голос от двери.
– Нет, Джаггернаут. Профессор получил то, что хотел. Больше он здесь не появится.
– Получил, да видать не все. Он снова здесь.
для обзоров
Автор: kajitokika
Фэндом: X-Men
Герои: Эрик/Чарльз, Пьетро, и все-все-все
Жанр: Как в жизни – поровну ангста и юмора
Рейтинг: R
Размер: макс
Статус: в процессе
Заявка: фул текстНаписано для единственной и неповторимой Кастиэль ебашит хардкор по заявке Фик на тему: «Ты уже прогнал меня однажды, я послушался, и сам смотри, к чему нас это привело. Теперь – не уйду и не отпущу». То есть Магнето берет Чарльза почти что в плен, запирает у себя, удерживает против воли, скажем, после событий дней минувшего будущего. Тот злится, пытается освободиться день за днем, шлет Эрика на три буквы, но тот если вбил себе что-нибудь в свою очаровательную голову, то это уже никакой мухобойкой не выбьешь. Тут даже жанр неважен – что угодно было бы интересно прочесть, от ангста до стеба, главное – очень хочется увидеть это вот упрямое: «Мой, теперь не отпущу».
Описание: После событий ДМБ прошло несколько лет. Чарльз – лидер Людей Икс. Эрик – предводитель Братства Мутантов. Но кое-кого такое положение вещей не устраивает.
От автора: Кто сказал, что один Эрик может быть упрямым? Вовсе нет. Местами сквозь личину всепрощающего учителя проглядывает dark!Чарльз.
Ранее: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9
Часть 10, 1978 слов
Ванда перевернула страницу.
– «Мы точно увидимся. Если и не здесь, то в Нангилиме»… На сегодня достаточно.
– И они встретились? – сонно спросила Лорна.
– А как ты думаешь? – на сухой голос с порога обернулись обе сестры.
– Папа! – Лорна волчком подскочила в кровати, забыв про усталость.
– Отец, – склонила голову Ванда.
– Так что ты думаешь?
– Думаю, что встретились. Они ведь очень-очень любили друг друга.
– Иногда этого недостаточно, – отстраненно усмехнулся Эрик. – Но ты права, они действительно встретились.
– Папа, а ты мне дочитаешь?
Ванда внимательно посмотрела на отца, что-то поняла для себя и предложила:
– Думаю, уже поздно. Сказки, как и ты, должны отдыхать. Продолжим завтра, хорошо?
Магнето присел на край кровати, отвел волосы со лба младшей дочери и коротко прикоснулся губами. Лицо ничего не выражало, и картина «взрослый человек, ребенок, поцелуй на ночь» напоминала скорее четкие и скупые линии гравюры, чем тепло акварельных красок. Лорна потянулась навстречу и пробормотала:
– Ты обещал, что они встретятся.
Судорога боли остается судорогой, даже если она замаскирована под улыбку.
Прикрыв за собой дверь в спальню, Ванда подалась вперед, впиваясь в отца взглядом. В темноте коридора глаза казались лишенными радужки.
– Ты хотел поговорить?
– Да. Я хочу, чтобы ты вернула Церебро обратно. Нам он ни к чему, а профессор использует его для защиты мутантов.
В яростной нелюбви к телепатическим манипуляциям над своим сознанием Магнето делал единственное исключение, и к Ванде оно отношения не имело. Приходилось догадываться, считывая всем доступный, но не всем понятный язык позы, жестов и осанки. Сейчас облако мощной спокойной силы, обычно окружавшее отца, дробилось разрывами как от сильного ветра.
Ванда спросила:
– Ты не видишь другого выхода?
– Я не вижу смысла продолжать этот фарс. Это было ошибкой.
– Я хочу поговорить с ним, если ты разрешишь.
– Не разрешу. Говорить не о чем. Просто сделай все как было раньше.
Вернувшись в самолет, Чарльз не стал требовать у Хэнка новую порцию сыворотки, хоть и хотелось. Чувствовать Эрика близко – протяни мысль и дотронешься – было чуть менее страшно, чем не чувствовать совсем. Один раз Ксавье попытался позвать, еле слышно, не дыша, и вместо ответа Дрозд медленно пошел вверх, против силы тяжести, против законов аэродинамики, с выключенным двигателями. Маккой защелкал тумблерами с удвоенной энергией. Он больше ни о чем не спрашивал Чарльза и ни на что не намекал – все было ясно и так.
Ксавье отрешенно смотрел в иллюминатор, чувствуя себя пустым. Привычный гомон голосов на краю сознания, набирая силу с каждой минутой, пока действие препарата слабело, оставался бессмысленным шумом. Во всем многоголосии чужих сознаний Чарльз хотел услышать один-единственный, стальной и ироничный голос, который всегда говорил ему правду. И лишь вместо него одного была тишина.
Невидимое магнитное поле твердой рукой держало самолет в воздухе пока, набирая гул, не запустились двигатели. Тогда рука отпустила, Дрозд на мгновение просел, будто попав в воздушную яму, но тут же выровнялся, повинуясь управлению. Маккой обернулся через плечо и почему-то вполголоса спросил:
– Все готово, мы возвращаемся?
– Не возвращаемся. Уходим.
– Уходим – в смысле идем пешком?
Профессор попытался рассмеяться, неестественно громко и болезненно.
– Нет, Хэнк. Улетаем. У нас с тобой разные отправные точки.
– Ты уверен, что ты в порядке, Чарльз?
– Этот вопрос не подразумевает честного ответа.
Зрачки Хэнка по-звериному сузились.
– Он был с тобой, и ты ему позволил? Ты поэтому такой странный?
Ксавье вскинул голову. Не было вокруг настоящих врагов, а хотелось найти любого, заслужившего осуждение, лишь бы не смотреть в самого себя. Слова горчили на языке:
– Отлично. Давай поговорим о том, как у нас с тобой не получилось. Потому что у тебя не вышло с Рейвен, а у меня – с Эриком. Или не будем? Честность ведь никому не нужна, от нее одни беды.
Маккой отвернулся.
– Я лучше отвезу тебя домой.
Чарльз думал, что уйдет как проигравший, а вернется домой как победитель. Ничего не вышло. Похоже, реальности, достаточно просторной для их с Эриком общих убеждений, просто не существовало.
Особняк встретил его оживленным недоумением жильцов. Мысль «Церебро у нас» тянулась единой красной нитью сквозь все сознания. Другая, менее явная, проходя через учеников и преподавателей, становилась похожа на зебру. Джин и Скотт подошли первыми, держась за руки. Девушка будто сияла изнутри восторженным «все хорошо». Циклоп, мрачнее тучи, подбирал в голове, как сформулировать вопрос, чтобы он не звучал грубо. Чарльз нечеловечески устал, и от необходимости что-то объяснять и оправдываться его вело.
– Да, Скотт, мы с Магнето переспали. Нет, Джин, мы не будем вместе. Да, Церебро останется у нас. Если больше вопросов нет, я бы хотел побыть один.
– У меня вопрос, Чак, – оттесняя Циклопа плечом, объявил Росомаха. – Что ты, так и растак, здесь делаешь?
– Профессор улетел, – сияя белоснежной улыбкой, доложил Пьетро.
Магнето кивнул, не отрываясь от книги, вопреки новомодным веяниям, бумажной.
– «Король былого и грядущего»? – прочитал Ртуть, возникая за спиной отца. – Это типа про религию?
– Назови последнюю книгу, которую ты сам прочитал, – не вступая в вечную дискуссию о пользе самообразования, потребовал Магнето.
– Пап, ну вот ты как всегда.
– Книгу, Пьетро!
– Ну… «Кингсмэн».
Магнето задумался.
– Это как-то связано с королем Артуром?
– Да, – обрадовался Пьетро, чувствуя, что общая тема, наконец, нашлась. – У них тайное общество как у нас, хотя они не мутанты, а просто крутые чуваки. Всем заправляет мужик по кличке Артур, только он предатель, а главный чувак, который пока не Галахад, его обставляет и спасает человечество.
– Это какая-то новая интерпретация мифов? – подозрительно поинтересовался Эрик.
Пьетро почувствовал, что проклюнувшийся было призрак взаимопонимания стремительно тает.
– Нарисовано круто, – добавил он, уже не надеясь.
Эрик молча закатил глаза с выражением «я тебя породил, а что было дальше, написано в книгах, которые ты не читаешь».
– Пап, ну ладно тебе, я много книг знаю. Хочешь, я прямо сейчас твою прочитаю? Минут за пять. Ты только не расстраивайся.
– Нет! – рявкнул Эрик. – Хочешь читать – иди в библиотеку. Если еще помнишь, где она.
Пьетро обиженно надулся. Эрик поморщился, отложил Уайта в сторону и заметил:
– Образование – краеугольный камень твоего сознания.
– Образование – дело наживное, а вот проф улетел насовсем. Церебро-то сестрица вернула.
Выражение лица Ртути было сама невинность. Вспышки со стороны отца не последовало, хоть Пьетро и ожидал, и надеялся на нее. По крайней мере, когда Магнето буйствовал, он буйствовал искренне. Тщательно копируя отцовское выражение лица, Пьетро возвел глаза к потолку. Ничего интересного там не обнаружилось, и взгляд пришлось опустить обратно. Эрик молчал.
– Ты вообще не собираешься нам помогать?
– Нам? – мгновенно отмирая и обрастая подозрениями, вопросил Магнето.
– Ну, мне, Ванде, Мистик, Гамбиту, Росомахе…
– Ах, Росомахе?
– Пап, это уже детали. Вы с профом как сговорились.
– Хватит! – Эрик грохнул кулаком по столу. – Все кончено. Ваш план провалился. Смирись с этим и придумай новый. Чему я тебя учил?
– Новый? – продолжая разыгрывать невинность, оживился Ртуть. – Значит, ты одобряешь?
– Новый, Пьетро, а не вариации на тему старого. Займись комиссией по проблемам мутантов. Планированием операций. Уровнем инфляции, в конце концов.
Беспечное выражение сменилось настороженным.
– Типа экономикой? Пап, где я, а где экономика. Да я тебе весь золотой резерв сюда перетащу, если хочешь.
Экономическое образование отпрыска было ни на единую ель менее дремучим, чем историческое. Поскольку финансовый кризис США неизбежно отразился бы на мутантах всего мира, Магнето счел нужным поправить:
– Хорошо, не надо экономики. У нас остается еще много нерешенных проблем.
– У вас с Чарльзом?
Металлическая стена, вырастающая из пола у тебя перед носом, тоже может быть расценена как аргумент.
– Это мой дом, – заводясь с пол-оборота, прорычал Чарльз. – Видишь ли, Логан, я здесь живу.
Хоулетт и бровью не повел.
– Могу спросить по-другому: почему ты вернулся один?
– Вдвоем с Хэнком, если хочешь знать.
– Леншерр тебя отпустил?
Сгрести за грудки своего оппонента и впечатать его в стену было больше под стать самому Росомахе, но профессор справился с задачей не хуже, несмотря на инвалидное кресло.
– Хватит. Обсуждать. Со мной. Леншерра.
Логан не испугался, как остальные, а даже, казалось, развеселился.
– Что, приложить Маккоя рука не поднялась? Чакки, не трогаешь только женщин, детей и тех, с кем ты трахался?
Ксавье отпустил Хоулетта. Лицо потемнело до металлической серости, а рука привычным жестом взметнулась к виску.
– Я могу за три секунды заставить твой мозг поверить в то, что вся вода в твоем организме закипает. Не советую экспериментировать.
– А я живучий, Чарли, ты не забыл? И еще – тут дети.
Ксавье оглянулся, только сейчас осознавая, что они не одни. Скотт и Джин застыли наизготовку. Ороро в домашнем халате стояла, широко раскинув руки, за ее спиной сгрудились сонные ученики. В полной тишине всхлип Китти прозвучал как пушечный выстрел. Чарльз дернулся, будто ударили, и уронил руку, чувствуя, как темнеет перед глазами.
– Все хорошо, никто никого не обидит. Мне жаль, что вы это слышали. Обещаю, больше это не повторится.
– Ничего не хорошо! – Китти прошла вперед сквозь руку Ороро. – Почему Магнето вас прогнал? Мистер Хоулетт говорил, что он вас любит. А он вернул Церебро и вас обратно.
– В этой школе, Чарли, с тобой будут обсуждать Леншерра до тех пор, пока она обитаема, – наклоняясь и опуская руку на плечо Ксавье, заметил Логан. – Эй, проф, ты же сам учил их тому, что нельзя быть равнодушными.
Чарльз огляделся, встречая взгляды один за другим. Вздохнул, собираясь с силами. Попытка не удалась, хоть попробовать и стоило.
– Хорошо, пусть так. Тогда вы все должны понять одну вещь. Либо вы, либо он. Магнето не пойдет на компромисс.
– Ху… чушь, – отрезал Логан. – Он уже это сделал, раз ты здесь. Знаешь, этот парень, сын Леншерра, в одном прав на все двести. Есть только одна вещь хуже самих просранных возможностей. Это мысль о том, что ты все просрал. А теперь представь, что так будешь думать не только ты сам, но и все эти ребята вокруг тебя. Как по мне, так дерьмее некуда.
– Логан, ты учитель, – бесцветным голосом произнес Ксавье.
– Да, блядь, учитель. И ты тоже, профессор икс. Так чему научишь сегодня?
Тишина наступила полная, а все взгляды уперлись в профессора, как если бы он был дверью в новую неизведанную реальность. Много лет назад Чарльз мечтал о такой ответственности. Потом возненавидел ее. Потом привык. Вскоре она так тесно сплелась с жизнью, что границы стерлись подчистую.
Сейчас граница была одна, широкая и четкая, как свеженарисованная. Ксавье был готов делиться с учениками и друзьями всем, что ему принадлежало: кровом, пищей, мыслями, радостью и печалью. Щедро и легко отдавать от себя самого, если прочего было недостаточно. Одного Эрика он не был готов делить ни с кем.
Чарльз мысленно зажмурился и шагнул вперед, в бездну.
– Я выбираю Магнето.
И ничто не разрушилось.
Он взял машину. Дети, коллеги, просто друзья вышли провожать так, как будто профессор уезжал на целую вечность. Изучая их лица: радостные, встревоженные, сонные, Чарльз понял, что ему и не нужно использовать способности, чтобы узнать, о чем они думают. Молчание чужих голосов в собственной голове вслед очередной порции сыворотки больше не казалось одиноким.
– Уверен, что компания не нужна? – снова спросил Логан.
– Перестань. Со мной ничего не случится. И в этот раз ты точно будешь лишним.
– Может, все-таки Дрозд? – хмуро переспросил Маккой. Он в восторге не был.
– Нет. Пусть все будет по-настоящему. Как у обычного человека.
– Вы не обычный человек, профессор, – сказала Шторм.
– Но мы и не боги, Ороро, чтобы забыть о том, как ходится по земле. К тому же, – Чарльз ласково провел рукой по капоту. – Может быть, я тоже хочу немного поуправлять металлом.
– Периметр круглосуточно охраняется, – докладывал Гамбит. – В самом здании система кодовых замков. При малейшей попытке взлома срабатывает сигнализация.
– Пульт управления?
– Под землей. Сразу не добраться.
– Не проблема, – деловито заметила Мистик. – Я могу войти и отключить охранную систему изнутри.
– Не нужно, – Магнето повел рукой и металлические фигуры на карте сместились к центральному входу. – Мы войдем отсюда.
– Фронтальная атака? – обрадовался Пьетро. – Круто, как в старых добрых вестернах. Чур, я Буч Кэссиди.
– Помните: мы не разбойники. Это наш манифест, – Эрик выпрямился. – Чем больший резонанс поднимется, тем лучше. Пусть люди узнают, что за их спиной правительство возобновило программу Стражей. Вряд ли рядовые налогоплательщики будут в восторге после Вашингтонского конфликта.
– А если именно в результате наших действий они решат, что программа необходима? – спросила Ванда.
Эрик уверенно кивнул.
– Для кого-то так и будет. Таким образом мы узнаем имена наших врагов.
– Наши имена им известны и без этого, – процедила Эмма. – Ты как всегда действуешь радикально.
Магнето пожал плечами.
– Если цель операции – удаление органа, массаж не поможет. Кроме того, местонахождение нашей базы до сих пор никому не известно.
– Если только профессор икс не проболтается, – прозвучал низкий грубоватый голос от двери.
– Нет, Джаггернаут. Профессор получил то, что хотел. Больше он здесь не появится.
– Получил, да видать не все. Он снова здесь.
для обзоров
@темы: Творчество, X-Men
– Это какая-то новая интерпретация мифов? – подозрительно поинтересовался Эрик.
Ы-ы-ы!!!
– Новый? – продолжая разыгрывать невинность, оживился Ртуть. – Значит, ты одобряешь?
– Новый, Пьетро, а не вариации на тему старого. Займись комиссией по проблемам мутантов. Планированием операций. Уровнем инфляции, в конце концов.
Ой, Эрик, не подкидывай дитю хорошие идеи
Чарльза почти жаль. Загнали бедолагу в угол - с одной стороны сурово обидевшийся Эрик, с другой стороны - дети, страстно ждущие смертельного номера "легким движением руки Оби ван возвращает блудного собрата на Светлую Сторону", и разочаровывать их как-то совестно и профессорский образ не позволяет... И Логан, зараза такая, не дает поставить в упомянутом углу креслице, завести книжечку и сказать, что так и надо...)))
Кроме того, имею сказать, что от Эрика с маленькой Лорной меня немножко расплющило в лужицу. В исключительно положительном смысле фразы)
Ху… чушь, – отрезал Логан. А!!)) Фильтрует при профессоре! То есть пытается).
Они взяли его измором просто. Шантаж. Мультиматум))).
И что-то мне подсказывает, что просто в следующей главе не будет)).
Да здравствует игра в разницу менталитетов!))) Помимо всего прочего, мне кажется, что образу мышления Пьетро с его ускоренным восприятием происходящего формат комиксов подходит как нельзя лучше. В то время как обстоятельный (в силу возраста) Эрик может долго и с наслаждением перелистывать страницы бумажного фолианта.
Ой, Эрик, не подкидывай дитю хорошие идеи
Эрик растит себе замену в лице сына, а учиться, по его мнению, следует именно на собственных ошибках. Поэтому, если Пьетро и начнет причинять добро и наносить пользу, Магнето только обрадуется. Растет сын))).
Чарльз сам участвовал в собственном гонении в угол)). Хотя я тоже ему сочувствую, потому что в итоге к движению вперед он пришел в результате некоторого пинка со стороны. Пьетро, конечно, не мог этого знать наверняка, но, обретя союзника в лице Логана, он обрел, возможно, единственного человека, который способен переломить ситуацию на корню. Логан смотрит на ситуацию с далекой стороны: он прожил не одну другую жизнь, причем одну из них – со старыми Чарльзом и Эриком. К его мнению невольно прислушиваются все – и взрослые, и дети. Для самого Чарльза Логан – не наставник, конечно, но человек, показавший ему путь из той несусветной ямы, в которой он оказался после закрытия школы. Поэтому то, что говорит Росомаха, заслуживает самого пристального внимания.
Спасибо!
bistrick,
Возвращает, но без извинений))). С гордым видом: «Вы еще спасибо мне должны сказать, что я думаю об экономической стабильности государства». И все испуганно кивают и говорят «спасибо».
Фильтрует при профессоре!
Не при профессоре. По поводу ненормативной лексики переживает Ороро, о ее ушах Логан и заботится. Получается, правда, через раз.
Мультиматум – это гениально. Мне самой как-то неловко: получается, что все вокруг либо усиленно «за», либо против самой идеи, но молчат как партизаны, вроде Хэнка и Скотта. Позиция детей в целом понятна: какой сложный ребенок (а мутантов нельзя назвать простыми детьми) откажется от того, чтобы его одинокий условный родитель был счастлив? Взрослые, из тех, кто неравнодушен к одной из сторон конфликта (или к обеим, как Рейвен), тоже жаждут объединить страдающие сущности, а уже потом разбираться с проблемами. К сожалению, в любой истории всегда находится кто-то недовольный. Поэтому, действительно, дальше просто не будет, причем проблемы, как всегда придут оттуда, откуда их никто не ждал. Хотя дело подходит к логическому завершению. Я предполагаю, что будет еще три части.
Позиция детей в целом понятна: какой сложный ребенок (а мутантов нельзя назвать простыми детьми) откажется от того, чтобы его одинокий условный родитель был счастлив?
Теоретически дети, конечно, хотят, чтоб родители были счастливы, но когда дойдёт до дела, ребёнка, который бы обрадовался повторному браку родителя, можно выставлять в музее как уникальный экспонат. Тем более мутанты, многих из которых бросали и предавали близкие, будут ревновать, что профессор "нас на бабу променял", а уж то, что променял на врага Магнето, ещё больше подольёт масла в огонь. Для Чарлза-то ничего не разрушится, а вот для них - да. Как бы не закатили дети Чарлзу такую бурю ревности, что главзлодей покажется мелочью )
ЗЫ А сколько лет Лорне? Пьетро и Ванда — грехи молодости
Тут у меня в груди расцвело что-то большое и теплое
как будто я выпила хорошего коньяка. Я правильно понимаю, что в случае Профессора, этот выбор означает, что если раньше он думал в последовательности а-ля "школа, мутанты, мир на земле, Магнето", то теперь Магнето займет первое место в этой цепочке приоритетов? На самом деле очень серьезный выбор для человека, наделенного столь большой ответственностью. Но ведь и правда, мир не рухнул (хотя наверняка не все, ой не все в восторге от этой идеи). "Дарк" Чарльз на самом деле чем то оказался похож на того настоящего Чарльза, который показывался только в диалоге с Эриком. А интересно, если приказать мозгу Логана умереть - умрет ли он?Сцены "Эрик и дети" неизменно трогают, хотя, на мой взгляд, именно в отношениях с отпрысками проявляется наибольший ООС Эрика во всех фиках. Не видится он мне столь заботливым отцом, хоть ты тресни(
когда дойдёт до дела, ребёнка, который бы обрадовался повторному браку родителя, можно выставлять в музее как уникальный экспонат
Тут есть одно «но». Почему дети так себя ведут? Потому что боятся, что родитель не будет обращать на них внимания, замкнувшись на своем новом партнере. В ситуации с Чарльзом и Эриком профессор, попав в плен, возился с детьми Магнето больше, чем сам Эрик. Пытался завоевать их доверие, даже отрицая самого Эрика. Поэтому со стороны Братства проблем нет. Со стороны Чарльза все несколько хуже – его дети более избалованы, внимание Чарльза в том числе. Но мы не забываем про то, что Чарльз – телепат, и его общий эмоциональный настрой делает погоду вокруг него. Если он безоблачно счастлив, вряд ли кругом будут хмурые физиономии. Я не говорю про прямое телепатическое влияние, но легкий эмоциональный фон он определенно способен создавать.
Потом, конечно, проблемы неизбежно возникнут. Особенно со стороны тех, кто, как Циклоп, считает, что Эрик – это «черная дыра» на биографии профессора. Но это уже совсем другая история))).
Лорна маленькая. Я не рассчитывала точный возраст, но думаю лет 5–6. То есть Эрик организовал ее уже после выхода из тюрьмы. Святая женщина была Магда Максимофф – воспитывала близнецов государственного преступника и приняла его в лоно семьи после побега. А вот Эрик от расстройства ситуацией с Чарльзом и не такое мог вытворить.
Чиби-Пакость,
Да, все верно. Чарльз для себя делает очень большой шаг, пусть для всех остальных это и невидимый прогресс. Он (о, ужас!) ставит личный интерес превыше своего долга. И, естественно, далеко не всем этот выбор приятен и даже понятен. Например, Скотт его не одобряет; он традиционно воспитан, живет очень правильной жизнью, и появление в жизни до поры идеального Чарльза «пятна» в виде Эрика – это шок. Женщины в этой ситуации реагируют гибче: они выступают за любовь, как бы эта любовь не проявлялась.
Чарльз боится обрушения мира хотя бы потому, что не любой мир рушится в ту же секунду. Иногда это сбой в равновесии, когда из-за легкого толчка огромные плиты смещаются, приходя в состояние нестабильности, а потом погребают под собой любого, кто попадется на пути.
ДаркЧарльз проявил себя в том, что угрожал Логану расправой при детях. Что, прямо скажем, непедагогично, и могло напугать младших. Никогда раньше он не проявлял себе таких всплесков эмоций, а здесь, задетый ситуацией, сомневающийся и мятущийся, позволил. Другое дело, что детская психика гибче, чем видится Чарльзу, и небольшая встряска в этом случае ничего не испортила.
Думаю, что мозг-то Логана умрет, а вот тело регенерирует его так же, как все остальное. Возможно, он снова потеряет память. Но полностью это его не убьет.
Я попытаюсь объяснить, почему вижу именно так. Один из начальных посылов текста – это две школы. Одна – для «хороших» мутантов, другая – для «плохих». Но и там, и там дети учатся познавать мир. Лидеры соответствуют призванию школ. Если бы Эрику было безразлично, выживут дети или нет, он бы изначально работал только со взрослыми мутантами. По моей версии событий, все началось с того, что на его голову свалились собственные дети, трое сразу, после смерти Магды. Отступать не в стиле Эрика, и он стал пытаться их строить. С Вандой он мог договориться, Ванда девочка умная. Пьетро поначалу мог восхищаться авторитетом отца и фактом его наличия (вспомним сцену из фильма «убил президента, вау!»), не вдаваясь в морально-этические подробности. Самая большая проблема должна была возникнуть, как ни странно, с Лорной. Она тосковала по матери, а старшие не всегда могли найти на нее время, и девочка могла без всякой корысти потянуться к единственному человеку, который был доступен – страшному и ужасному Магнето. У Эрика нет отцовского инстинкта. Но если бы рядом с ним каждый день был ребенок, который слепо, искренне, без оглядки, тянулся бы к нему, думаю, что со временем он бы не выдержал. Да, «телячьи нежности» не в его стиле. Да, только Ванда, которая чувствует состояние отца, знает, где он переживает по-настоящему, а где – холоден как лед. Поэтому отношения Эрика с детьми никак нельзя назвать «классической счастливой американской семьей». Нежности Эрик строго дозирует, не столько потому, что он такой уж злой, сколько потому, что не чувствует себя уверенным в этой области отношений. Но семья или клан, если можно так выразиться, образовался сам и потянул за собой все остальное – школу, Братство и, в итоге, Чарльза.
Со стороны детей из Братства я тоже проблем не вижу: во-первых, Эрик для них царь, бог и воинский начальник, и всё, что он делает, для них безоговорочно правильно, а во-вторых, поскольку он для детей то, что сказано выше, они не относятся к нему, как к родителю, а значит, и не ревнуют. А вот дети Чарлза, для которых он заменил семью, ревновать должны, причём именно поначалу, это уж потом, когда они поймут, как Чарлз счастлив, и что не так страшен
чёртМагнето, как его малюют, они смирятся. Но сперва заявление Чарлза, что он выбирает Магнето, должно их шокировать: ааа, он нас бросил! Потому что прозвучало это действительно некрасиво по отношению к ученикам. Тут Чарлзу опять не хватило такта (да, далековато ещё ему до мудрого профессора, но это и правдиво, не достигается вершина мудрости в одночасье, Чарлзу ещё предстоит совершить не одну ошибку) объяснить, что Эрик - это личное, а школа - работа, и место в его жизни найдётся для того и другого. Хотя в таком раздрае, в каком он вернулся от Эрика, поведение Чарлза неудивительно.Я думаю, что дети еще долго перед сном будут обсуждать этот инцидент, при чем в тонах, близких к восторженным)
После объяснения картинка "Магнето и дети" прояснилась, вот как главу клана я его вполне могу представить))