Marines never die, they just go to hell to regroup!
Название: Гора идет навстречу
Автор: kajitokika
Фэндом: X-Men
Герои: Эрик/Чарльз, Пьетро, и все-все-все
Жанр: Как в жизни – поровну ангста и юмора
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе
Заявка: фул текстРодилось из заявки единственной и неповторимой Кастиэль ебашит хардкор: «Ты уже прогнал меня однажды, я послушался, и сам смотри, к чему нас это привело. Теперь – не уйду и не отпущу». То есть Магнето берет Чарльза почти что в плен, запирает у себя, удерживает против воли, скажем, после событий дней минувшего будущего. Тот злится, пытается освободиться день за днем, шлет Эрика на три буквы, но тот если вбил себе что-нибудь в свою очаровательную голову, то это уже никакой мухобойкой не выбьешь. Тут даже жанр неважен – что угодно было бы интересно прочесть, от ангста до стеба, главное – очень хочется увидеть это вот упрямое: «Мой, теперь не отпущу».
Описание: После событий ДМБ прошло несколько лет. Чарльз – лидер Людей Икс. Эрик – предводитель Братства Мутантов. Но кое-кого такое положение вещей не устраивает.
От автора: Герои пытаются договорится. Как умеют.
Ранее: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10
Часть 11, 2254 слова
Чарльз заглушил двигатель и облокотился на руль. Опустил взгляд на свои руки – руки дрожали. Фраза: «Эрик, что ты делаешь?» была сейчас как нельзя кстати. Эрик, ты ломаешь все мои представления о мире и о себе. Эрик, ты тащишь меня за собой в какое-то новое, неминуемое будущее, в котором мы с тобой противопоставляем себя всему миру. Мир почему-то не возражает. Эрик, мне это нравится.
На пороге появился давешний гигантский мутант и, набычившись, в упор уставился на Ксавье. В этот раз он был без брони, но взгляд весил не меньше тонны, и желание разговаривать исчезло на корню. Мутант смотрел долго, Чарльз даже вспомнил его имя – Кейн Марко, потом круто повернулся и ушел в дом. Посчитав это за приглашение, Ксавье вылез из машины.
Стучаться не пришлось – Эрик сам вышел навстречу. За его плечами ангелом и демоном вырисовывались силуэты Эммы и Рейвен, хотя определиться с точной видовой принадлежностью обеих было бы сложно. Пьетро рука об руку с Вандой возник из ниоткуда. Накатило узнавание – все зеркально повторялось, как в тот день, когда Магнето сам пришел в особняк Икс, где ему не были рады.
– Что тебе нужно, Чарльз?
Публичное обнажение чувств и в этот раз стало неизбежно. Ломаться Ксавье не стал.
– Ты. Мне нужен ты.
– Я слушаю.
Эмма смотрела пристально и жадно, Рейвен – с надеждой. На детей Чарльз оглядываться не стал.
– Эрик, я был неправ. Если это будущее – наш с тобой шанс, я хочу им воспользоваться.
– Ты полагаешь, что достаточно сказать «хочу», и я тебе поверю?
– Блядь, Эрик, тебе-то этого было достаточно. Прогонишь меня по всем кругам ада только ради того, чтобы отыграться?
«Заманчиво, – прозвенел в голове пронзительно хрустальный голосок Эммы. – Жаль, он этого не сделает».
– Нет. Я просто хочу, чтобы ты ушел.
– Я никуда не уйду. Когда хотел уйти – ты меня не отпускал.
– А теперь ты не хочешь уходить сам?
Скрипнув зубами от украденной реплики, Чарльз резко кивнул. Движение вышло похожим на судорогу.
– Все верно: теперь я не хочу уходить сам.
– Тебе придется уйти. Мы планируем теракт против правительства. Некоторое время назад программа Стражей была тайно восстановлена. Мы нападем на институт и уничтожим его. Ты и твои дети в эту картину не вписываются.
Сердце дернулось, будто падая. В памяти еще свежи были серо-стальные образы Апокалипсиса из головы Логана. Видения монохромного мира, которым правили страх и инстинкт выживания.
– Это правда?
– Да, программу восстановили. И да, мы уничтожим все, чего они добились. Институт – это прикрытие, под землей люди строят роботов для того, чтобы уничтожать таких, как мы. Что именно тебя удивляет?
– Ты мог сказать об этом мне.
– И что бы изменилось?
– Это касается всех нас. Не только Братство. Мы можем сражаться вместе, как хотели тогда, в Пентагоне.
По лицу Магнето прошла тень. Подобие застарелой боли, которая так и не нашла исцеления.
– Нет, Чарльз. Тебя и твоих детей не касается ничего, кроме школы. Ты же сам этого хотел – мира и спокойствия. Я дарю их тебе, пользуйся. Всегда найдется кто-то другой, готовый взяться за оружие.
– Ты упрекаешь меня в бездействии?
«Что ты, он в полном восторге от твоей инициативности», – ядовито заметила Эмма.
– Уйди из моей головы, – отрезал Чарльз вслух.
Фрост заливисто рассмеялась.
– Преподашь мне урок телепатической тактичности, профессор? Ты, который использует ментальное принуждение лишь в благих целях?
– Прекратите, – Эрик поднял руку, будто включая тишину. – Это ни к чему не приведет. Я не осуждаю твой выбор, но считаю, что ты его уже сделал. Уходи, Чарльз.
– Иди к черту, – прорычал Ксавье и, шагнув вперед, впечатался в губы Леншерра.
Первые несколько секунд казалось, что в любой статуе из Национальной галереи искусства было бы больше страсти. Чарльз подключил к делу язык, и тщательно выпестованный образ непримиримого бунтовщика дрогнул. Не всесильный Магнето, а Эрик ответил, рывком притягивая Ксавье ближе и сжимая объятия так, что стало больно дышать.
Еле слышный шелест и порыв ветра на щеке дали понять – Пьетро с Вандой предпочли уйти по-английски. Насмотревшись, удалилась Эмма. Рейвен оставалась чуть дольше остальных; краем глаза Чарльз видел стройную фигуру в легчайшем платье. Он знал, что сестра не услышит, но мысленно шепнул: «Спасибо, милая». Ответ он тоже не смог бы различить, да и не было никакого ответа. Только ее спокойное, полное тепла и света, сознание и тихое: «Наконец-то».
Первое, что сказал Эрик, было:
– Это ничего не решает.
– Заткнись.
– Наступление все равно состоится.
– Заткнись.
– Ради чего будешь спать со мной на этот раз?
– Заткнись и послушай. Я никогда тобой не пользовался.
– «Никогда» – это очень сильное слово, Чарльз.
– Сколько еще мне нужно извиняться, чтобы ты мне поверил?
Нарочито насмешливый интерес на лице Эрика выглядел почти натурально.
– Извиняться? Кажется, ты еще ни разу не извинился.
– Забыл, с чего мы начали? Ты меня похитил и держал взаперти. Что-то я не припомню твоих собственных извинений.
– Не тебе жаловаться на короткую память. Я сказал, что отпущу, если захочешь.
– Отлично, – Чарльз нервно рассмеялся. – Тогда если захочешь, я уйду.
– А если скажу, что хочу?
Откинуть голову назад и стиснуть зубы:
– Скажи.
– Заткнись.
Время – это материя. Можно составлять его из прочных шелковых нитей, тогда оно скользит гибкой лентой и вьется между пальцами, слегка задевая, дразня. Можно шить из простых хлопковых нитей, и оно закономерно изнашивается, оставаясь добротным полотном, сквозь которое тело свободно дышит. Время можно комкать и как разная ткань принимает прежнюю форму после деформации или остается изломанной, так и время – может возвращаться в прежнее русло или пропадать, как пропадают на ткани скрытые складки. Время подвижно, и управлять им умеют далеко не все.
Казалось, прошла вечность. Казалось, им принадлежит все время мира. В реальности не прошло и десяти минут. Вопреки словам, полным сарказма, Эрик обнимал с отчаянной, болезненной обреченностью человека, который готов потерять в любую минуту. Чарльз спросил себя: а так ли у него, у них всех, было много того, что другие не пытались отобрать, отнять или просто уничтожить? Даже если этим другим сейчас был он сам. И, конечно же, это ровным счетом ничего не меняло. Наплевать.
– Раз уж не один из нас не намерен извиняться, может, подпишем мирное соглашение? – весело поинтересовался Чарльз, когда выдалась пауза.
Ответный взгляд Магнето был необычайно похож на выстрел. Из крупнокалиберного орудия. В упор.
– Я предпочел бы полагаться на твою добрую волю, Чарльз.
– Нам в любом случае придется обозначить границы.
– Границы чего – твоей доброй воли?
– Границы того, на что я готов пойти. Не жди, что я подпишусь на любую авантюру только потому, что она исходит от тебя.
– Все или ничего, Чарльз. Полутона хороши в живописи.
– Прекрасно, – Ксавье привычно начал свирепеть. – Значит, ты сам уступать не намерен. Ну, и почему ты решил, что я стану? Диктат хорош в политике. В семейной жизни, знаешь ли, люди договариваются. Идут на компромиссы.
– И с каких пор Чарльз Ксавье стал специалистом в семейной жизни?
– С тех самых, с которых она у меня появилась. Думаешь, что школа – это круглосуточное вместилище кнутов и пряников?
– Вот поэтому твои дети никогда не смогут победить моих. Если нет стимула, любые уговоры и порки бесполезны. А стимул – это то, что приходит изнутри, а не снаружи.
– Не все с десяти лет знают, что им нужно, – выговорил Чарльз, и тут же мысленно дал себе пощечину. Эрику больно, каждый раз больно. И если он не кричит, это не означает, что с каждым разом нужно бить сильнее и точнее.
Лучше вообще не бить.
– Что ж, в таком случае мне повезло, – невыразительно заметил Леншерр. – Возьми это на заметку, когда будешь обучать следующую порцию.
– Прости, я идиот, – прошептал Чарльз. – Без своих способностей я как ты – в мире без металла.
– Я был в таком.
– Я помню, Эрик. Телепатия – мой способ чувствовать людей вокруг.
– Не извиняйся. За это – не нужно.
– Способности, как и их отсутствие – это не оправдание.
– Не считай меня альтруистом, – Эрик растянул губы в улыбке, которую даже самый невнимательный наблюдатель не смог бы назвать доброжелательной. – Дело не в прошлом и не в обиде. Когда ты начинаешь слишком часто просить прощения, это действие теряет смысл.
– Поэтому ты предпочитаешь вообще никогда этого не делать? – не сдержался Ксавье. – Чтобы новизна не терялась?
Леншерр посмотрел в глаза – устало и спокойно.
– Тебе действительно это настолько необходимо? Мои извинения?
– Нет, – Ксавье усмехнулся. – Совсем наоборот.
Отстранив Магнето в сторону, он решительно двинулся внутрь дома на приглушенные голоса. Судя по тому, как резко оборвался разговор, речь шла о нем. Эмма скрестила руки в агрессивной позе защиты, подчеркивавшей, и это трудно было не рассмотреть, глубочайший вырез. Рейвен стояла около стола, заваленного планами, крылья носа трепетали, губы были выпрямлены в линию. Тень Ванды у стены казалась невесомой, а силуэт Пьетро выглядел нечетким, короткой передышкой между сверхзвуковыми пробежками к невидимой цели. Дети стояли тут же, и по раскрасневшимся лицам Чарльз догадался, что сцена на пороге не была оставлена без внимания. Глыбой возвышаясь над остальными, Кейн смотрел зло и угрюмо. Чарльз ровным шагом вышел на середину комнаты.
– Послушайте, я знаю, что мы плохо начали, а продолжили и того хуже. Простите, если кого-то из вас я, невольно или преднамеренно, обидел. Это не было моей целью.
Взгляды споткнулись на нем и ушли за его спину – туда, где должен был появиться Эрик. Все стихло, как в едином порыве затихает зрительный зал, когда дирижер поднимает руки. Не дисциплина, а высшая форма уважения – без слов и напоминаний. Пока слушал, не перебивая, Эрик, безропотно слушали и остальные.
– Я подумал о твоем предложении, Пьетро. Знаю, что легко не будет, но мутантам действительно стоит держаться вместе. Я и мои коллеги готовы обсудить слияние школ. И в качестве жеста доброй воли мы хотим помочь вам решить проблему с правительством.
– Контроль, – прорычал Джаггернаут. – Он предлагает контроль.
– Пожалуй, – Эмма изящно перевернула верхнюю карту и накрыла ею остальные. – Профессор, здесь все работает по-другому. Мы договариваемся только со своими. Ты – не один из нас. А это означает…
– Да бросьте, – Ртуть метнулся к Чарльзу. – Проф учил мелких. Вот пусть они скажут, свой он или не свой.
– Вот именно. Он – учитель, а не боец, – бросил Марко.
Слово «учитель» прозвучало как ругательство. Ничуть не смутившись, Ксавье приподнял руку, призывая к вниманию. Он умел дирижировать не хуже.
– Итак, насколько я понимаю, мнения разделились. Как вы поступаете в таких случаях – голосуете? Кто за объединение?
Ни одна рука не поднялась. Ксавье оглянулся – все снова смотрели на Эрика. Магнето выдержал паузу и медленно кивнул. Тут же руки взметнулись вверх: человеческие, покрытые шерстью и чешуей. Считать Ксавье не стал – и так было очевидно, что их больше. Вроде бы, пришла пора ликовать, но Чарльз все никак не мог отделаться от ощущения паутины, широко растянутой по комнате. Куда ни глянь, в каждом углу кто-то отчаянно бился, пытаясь освободиться. Где-то сидел паук, и Чарльз, лишенный своего дара, этого паука не видел.
Выдавив из себя улыбку, Ксавье спросил, поворачиваясь к Эрику:
– Полагаю, капитан корабля высказывается последним?
– Я не отменю операцию, Чарльз.
Эрик недоумевал, Эрик привычно скрывал эмоциональную слабость за прижизненным слепком неприступности. Наконец, Эрик пытался обрести равновесие в расшатанном Чарльзом мире. Паутина ему не принадлежала.
– Знаю, что не отменишь. Я могу помочь, мы можем. Только позволь избежать ненужных смертей.
Как будто смерть бывает нужной.
– Нет. Мы примем решение после.
«Спорить дальше не имеет смысла», – сказал бы любой, знавший Магнето. Для Ксавье эти слова привычно звучали музыкой вызова.
– Если мы с тобой договоримся, остальные согласятся с твои выбором?
Опережая Эмму, Рейвен поменяла позу, привлекая внимание к себе.
– Да, если он будет объективным.
– Выбор никогда не бывает объективным, Рейвен. Он может быть более или менее бесчеловечным – это и называют объективностью.
– Тогда уж безмутантным, – вставил Ртуть. – Ладно, падаваны, нам пора проветриться. Разбиваемся на пары в соответствие с гендером и маршируем наружу. Взрослые будут решать судьбы мира. Ванда, поможешь?
В комнате остались пятеро. Паутина как будто сгустилась. С уходом детей Эрик отмер, резко очерченная линия плеч стала глаже. Чарльз гадал недолго, и от осознания происходящего стало нежно и страшно. Ответственность за детей, тщательно скрытая, замаскированная под требование самостоятельности, грызла железного Магнето не меньше, чем самого Ксавье. Может быть, даже больше, ведь Чарльзу не приходилось посылать детей на смерть.
Эрик заговорил, мерно и спокойно.
– Я хорошо знаю твои методы, Чарльз. Уговоры, убеждение, избегание. Здесь ни один из них не сработает. Я знаю и твои аргументы. Ты скажешь, что нападение спровоцирует ответную агрессию. Я отвечу, что мы не можем позволить себе ждать и ничего не делать, пока за нашей спиной зреет то, что принесет нам смерть. Ты скажешь, что в Вашингтоне было принято бескровное решение. На это я отвечу, что люди непостоянны, равно как и их решения. Каждый из нас останется при своем. Слияние невозможно без перемен, а у нас нет времени их ждать.
– Я тоже знаю твои методы, Эрик. Если вы нападете, оставшиеся в живых смогут убедить общество, что программа необходима. Мы вернемся к тому, с чего начали.
– Значит, живых не останется.
– Тем более. Это равноценно открытому объявлению войны.
– Так и есть, Чарльз. И ты сам назвал причину. Открытому объявлению войны. Ты что-нибудь знал про программу?
– Нет. И это вдвойне странно, потому что я следил. Откуда узнал ты?
– Это несущественно.
– Вовсе нет. Потому что это может быть ловушкой.
– Он делает тебя слабым.
Ксавье не сразу понял, кто говорит, и к кому обращены слова. Кейн стоял за его спиной, близко, слишком близко. Чарльз увидел, как Эрик медленно поднимает голову, а потом руки Джаггернаута сомкнулись на его горле, ограничивая доступ кислорода.
Реальность происходящего определяется нашим отношением. Эрик поднял голову и погрузился в другую, невозможную реальность. В этом сне наяву Чарльз казался игрушкой в руках Марко. Шея, хрупкая как тростинка, пропала за громадными кулаками. С опозданием отозвался дар: на Джаггернауте не было ни одного металлического предмета. Любое движение со стороны – и кулаки сожмутся. Эрику бы хватило и секунды, чтобы превратить любой предмет в комнате в оружие. Останавливало понимание, что Марко этой секунды тоже хватит.
– В чем дело? – голос подвел, ломаясь на словах как сухой хворост.
– Он делает тебя слабым, – глухо повторил Джаггернаут. – От него нужно избавиться.
Марко держал крепко, и Чарльзу пришлось приподняться на носках, чтобы дышать. Рейвен замерла, готовая в любой момент сорваться с места. По глазам Эрика было видно, что Джаггернаут только что подписал себе смертный приговор. «Не надо, – хотел сказать Ксавье. – Это не его паутина». И встретился взглядом с Эммой.
Иногда пауки бывают белыми.
для обзоров
Автор: kajitokika
Фэндом: X-Men
Герои: Эрик/Чарльз, Пьетро, и все-все-все
Жанр: Как в жизни – поровну ангста и юмора
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе
Заявка: фул текстРодилось из заявки единственной и неповторимой Кастиэль ебашит хардкор: «Ты уже прогнал меня однажды, я послушался, и сам смотри, к чему нас это привело. Теперь – не уйду и не отпущу». То есть Магнето берет Чарльза почти что в плен, запирает у себя, удерживает против воли, скажем, после событий дней минувшего будущего. Тот злится, пытается освободиться день за днем, шлет Эрика на три буквы, но тот если вбил себе что-нибудь в свою очаровательную голову, то это уже никакой мухобойкой не выбьешь. Тут даже жанр неважен – что угодно было бы интересно прочесть, от ангста до стеба, главное – очень хочется увидеть это вот упрямое: «Мой, теперь не отпущу».
Описание: После событий ДМБ прошло несколько лет. Чарльз – лидер Людей Икс. Эрик – предводитель Братства Мутантов. Но кое-кого такое положение вещей не устраивает.
От автора: Герои пытаются договорится. Как умеют.
Ранее: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10
Часть 11, 2254 слова
Чарльз заглушил двигатель и облокотился на руль. Опустил взгляд на свои руки – руки дрожали. Фраза: «Эрик, что ты делаешь?» была сейчас как нельзя кстати. Эрик, ты ломаешь все мои представления о мире и о себе. Эрик, ты тащишь меня за собой в какое-то новое, неминуемое будущее, в котором мы с тобой противопоставляем себя всему миру. Мир почему-то не возражает. Эрик, мне это нравится.
На пороге появился давешний гигантский мутант и, набычившись, в упор уставился на Ксавье. В этот раз он был без брони, но взгляд весил не меньше тонны, и желание разговаривать исчезло на корню. Мутант смотрел долго, Чарльз даже вспомнил его имя – Кейн Марко, потом круто повернулся и ушел в дом. Посчитав это за приглашение, Ксавье вылез из машины.
Стучаться не пришлось – Эрик сам вышел навстречу. За его плечами ангелом и демоном вырисовывались силуэты Эммы и Рейвен, хотя определиться с точной видовой принадлежностью обеих было бы сложно. Пьетро рука об руку с Вандой возник из ниоткуда. Накатило узнавание – все зеркально повторялось, как в тот день, когда Магнето сам пришел в особняк Икс, где ему не были рады.
– Что тебе нужно, Чарльз?
Публичное обнажение чувств и в этот раз стало неизбежно. Ломаться Ксавье не стал.
– Ты. Мне нужен ты.
– Я слушаю.
Эмма смотрела пристально и жадно, Рейвен – с надеждой. На детей Чарльз оглядываться не стал.
– Эрик, я был неправ. Если это будущее – наш с тобой шанс, я хочу им воспользоваться.
– Ты полагаешь, что достаточно сказать «хочу», и я тебе поверю?
– Блядь, Эрик, тебе-то этого было достаточно. Прогонишь меня по всем кругам ада только ради того, чтобы отыграться?
«Заманчиво, – прозвенел в голове пронзительно хрустальный голосок Эммы. – Жаль, он этого не сделает».
– Нет. Я просто хочу, чтобы ты ушел.
– Я никуда не уйду. Когда хотел уйти – ты меня не отпускал.
– А теперь ты не хочешь уходить сам?
Скрипнув зубами от украденной реплики, Чарльз резко кивнул. Движение вышло похожим на судорогу.
– Все верно: теперь я не хочу уходить сам.
– Тебе придется уйти. Мы планируем теракт против правительства. Некоторое время назад программа Стражей была тайно восстановлена. Мы нападем на институт и уничтожим его. Ты и твои дети в эту картину не вписываются.
Сердце дернулось, будто падая. В памяти еще свежи были серо-стальные образы Апокалипсиса из головы Логана. Видения монохромного мира, которым правили страх и инстинкт выживания.
– Это правда?
– Да, программу восстановили. И да, мы уничтожим все, чего они добились. Институт – это прикрытие, под землей люди строят роботов для того, чтобы уничтожать таких, как мы. Что именно тебя удивляет?
– Ты мог сказать об этом мне.
– И что бы изменилось?
– Это касается всех нас. Не только Братство. Мы можем сражаться вместе, как хотели тогда, в Пентагоне.
По лицу Магнето прошла тень. Подобие застарелой боли, которая так и не нашла исцеления.
– Нет, Чарльз. Тебя и твоих детей не касается ничего, кроме школы. Ты же сам этого хотел – мира и спокойствия. Я дарю их тебе, пользуйся. Всегда найдется кто-то другой, готовый взяться за оружие.
– Ты упрекаешь меня в бездействии?
«Что ты, он в полном восторге от твоей инициативности», – ядовито заметила Эмма.
– Уйди из моей головы, – отрезал Чарльз вслух.
Фрост заливисто рассмеялась.
– Преподашь мне урок телепатической тактичности, профессор? Ты, который использует ментальное принуждение лишь в благих целях?
– Прекратите, – Эрик поднял руку, будто включая тишину. – Это ни к чему не приведет. Я не осуждаю твой выбор, но считаю, что ты его уже сделал. Уходи, Чарльз.
– Иди к черту, – прорычал Ксавье и, шагнув вперед, впечатался в губы Леншерра.
Первые несколько секунд казалось, что в любой статуе из Национальной галереи искусства было бы больше страсти. Чарльз подключил к делу язык, и тщательно выпестованный образ непримиримого бунтовщика дрогнул. Не всесильный Магнето, а Эрик ответил, рывком притягивая Ксавье ближе и сжимая объятия так, что стало больно дышать.
Еле слышный шелест и порыв ветра на щеке дали понять – Пьетро с Вандой предпочли уйти по-английски. Насмотревшись, удалилась Эмма. Рейвен оставалась чуть дольше остальных; краем глаза Чарльз видел стройную фигуру в легчайшем платье. Он знал, что сестра не услышит, но мысленно шепнул: «Спасибо, милая». Ответ он тоже не смог бы различить, да и не было никакого ответа. Только ее спокойное, полное тепла и света, сознание и тихое: «Наконец-то».
Первое, что сказал Эрик, было:
– Это ничего не решает.
– Заткнись.
– Наступление все равно состоится.
– Заткнись.
– Ради чего будешь спать со мной на этот раз?
– Заткнись и послушай. Я никогда тобой не пользовался.
– «Никогда» – это очень сильное слово, Чарльз.
– Сколько еще мне нужно извиняться, чтобы ты мне поверил?
Нарочито насмешливый интерес на лице Эрика выглядел почти натурально.
– Извиняться? Кажется, ты еще ни разу не извинился.
– Забыл, с чего мы начали? Ты меня похитил и держал взаперти. Что-то я не припомню твоих собственных извинений.
– Не тебе жаловаться на короткую память. Я сказал, что отпущу, если захочешь.
– Отлично, – Чарльз нервно рассмеялся. – Тогда если захочешь, я уйду.
– А если скажу, что хочу?
Откинуть голову назад и стиснуть зубы:
– Скажи.
– Заткнись.
Время – это материя. Можно составлять его из прочных шелковых нитей, тогда оно скользит гибкой лентой и вьется между пальцами, слегка задевая, дразня. Можно шить из простых хлопковых нитей, и оно закономерно изнашивается, оставаясь добротным полотном, сквозь которое тело свободно дышит. Время можно комкать и как разная ткань принимает прежнюю форму после деформации или остается изломанной, так и время – может возвращаться в прежнее русло или пропадать, как пропадают на ткани скрытые складки. Время подвижно, и управлять им умеют далеко не все.
Казалось, прошла вечность. Казалось, им принадлежит все время мира. В реальности не прошло и десяти минут. Вопреки словам, полным сарказма, Эрик обнимал с отчаянной, болезненной обреченностью человека, который готов потерять в любую минуту. Чарльз спросил себя: а так ли у него, у них всех, было много того, что другие не пытались отобрать, отнять или просто уничтожить? Даже если этим другим сейчас был он сам. И, конечно же, это ровным счетом ничего не меняло. Наплевать.
– Раз уж не один из нас не намерен извиняться, может, подпишем мирное соглашение? – весело поинтересовался Чарльз, когда выдалась пауза.
Ответный взгляд Магнето был необычайно похож на выстрел. Из крупнокалиберного орудия. В упор.
– Я предпочел бы полагаться на твою добрую волю, Чарльз.
– Нам в любом случае придется обозначить границы.
– Границы чего – твоей доброй воли?
– Границы того, на что я готов пойти. Не жди, что я подпишусь на любую авантюру только потому, что она исходит от тебя.
– Все или ничего, Чарльз. Полутона хороши в живописи.
– Прекрасно, – Ксавье привычно начал свирепеть. – Значит, ты сам уступать не намерен. Ну, и почему ты решил, что я стану? Диктат хорош в политике. В семейной жизни, знаешь ли, люди договариваются. Идут на компромиссы.
– И с каких пор Чарльз Ксавье стал специалистом в семейной жизни?
– С тех самых, с которых она у меня появилась. Думаешь, что школа – это круглосуточное вместилище кнутов и пряников?
– Вот поэтому твои дети никогда не смогут победить моих. Если нет стимула, любые уговоры и порки бесполезны. А стимул – это то, что приходит изнутри, а не снаружи.
– Не все с десяти лет знают, что им нужно, – выговорил Чарльз, и тут же мысленно дал себе пощечину. Эрику больно, каждый раз больно. И если он не кричит, это не означает, что с каждым разом нужно бить сильнее и точнее.
Лучше вообще не бить.
– Что ж, в таком случае мне повезло, – невыразительно заметил Леншерр. – Возьми это на заметку, когда будешь обучать следующую порцию.
– Прости, я идиот, – прошептал Чарльз. – Без своих способностей я как ты – в мире без металла.
– Я был в таком.
– Я помню, Эрик. Телепатия – мой способ чувствовать людей вокруг.
– Не извиняйся. За это – не нужно.
– Способности, как и их отсутствие – это не оправдание.
– Не считай меня альтруистом, – Эрик растянул губы в улыбке, которую даже самый невнимательный наблюдатель не смог бы назвать доброжелательной. – Дело не в прошлом и не в обиде. Когда ты начинаешь слишком часто просить прощения, это действие теряет смысл.
– Поэтому ты предпочитаешь вообще никогда этого не делать? – не сдержался Ксавье. – Чтобы новизна не терялась?
Леншерр посмотрел в глаза – устало и спокойно.
– Тебе действительно это настолько необходимо? Мои извинения?
– Нет, – Ксавье усмехнулся. – Совсем наоборот.
Отстранив Магнето в сторону, он решительно двинулся внутрь дома на приглушенные голоса. Судя по тому, как резко оборвался разговор, речь шла о нем. Эмма скрестила руки в агрессивной позе защиты, подчеркивавшей, и это трудно было не рассмотреть, глубочайший вырез. Рейвен стояла около стола, заваленного планами, крылья носа трепетали, губы были выпрямлены в линию. Тень Ванды у стены казалась невесомой, а силуэт Пьетро выглядел нечетким, короткой передышкой между сверхзвуковыми пробежками к невидимой цели. Дети стояли тут же, и по раскрасневшимся лицам Чарльз догадался, что сцена на пороге не была оставлена без внимания. Глыбой возвышаясь над остальными, Кейн смотрел зло и угрюмо. Чарльз ровным шагом вышел на середину комнаты.
– Послушайте, я знаю, что мы плохо начали, а продолжили и того хуже. Простите, если кого-то из вас я, невольно или преднамеренно, обидел. Это не было моей целью.
Взгляды споткнулись на нем и ушли за его спину – туда, где должен был появиться Эрик. Все стихло, как в едином порыве затихает зрительный зал, когда дирижер поднимает руки. Не дисциплина, а высшая форма уважения – без слов и напоминаний. Пока слушал, не перебивая, Эрик, безропотно слушали и остальные.
– Я подумал о твоем предложении, Пьетро. Знаю, что легко не будет, но мутантам действительно стоит держаться вместе. Я и мои коллеги готовы обсудить слияние школ. И в качестве жеста доброй воли мы хотим помочь вам решить проблему с правительством.
– Контроль, – прорычал Джаггернаут. – Он предлагает контроль.
– Пожалуй, – Эмма изящно перевернула верхнюю карту и накрыла ею остальные. – Профессор, здесь все работает по-другому. Мы договариваемся только со своими. Ты – не один из нас. А это означает…
– Да бросьте, – Ртуть метнулся к Чарльзу. – Проф учил мелких. Вот пусть они скажут, свой он или не свой.
– Вот именно. Он – учитель, а не боец, – бросил Марко.
Слово «учитель» прозвучало как ругательство. Ничуть не смутившись, Ксавье приподнял руку, призывая к вниманию. Он умел дирижировать не хуже.
– Итак, насколько я понимаю, мнения разделились. Как вы поступаете в таких случаях – голосуете? Кто за объединение?
Ни одна рука не поднялась. Ксавье оглянулся – все снова смотрели на Эрика. Магнето выдержал паузу и медленно кивнул. Тут же руки взметнулись вверх: человеческие, покрытые шерстью и чешуей. Считать Ксавье не стал – и так было очевидно, что их больше. Вроде бы, пришла пора ликовать, но Чарльз все никак не мог отделаться от ощущения паутины, широко растянутой по комнате. Куда ни глянь, в каждом углу кто-то отчаянно бился, пытаясь освободиться. Где-то сидел паук, и Чарльз, лишенный своего дара, этого паука не видел.
Выдавив из себя улыбку, Ксавье спросил, поворачиваясь к Эрику:
– Полагаю, капитан корабля высказывается последним?
– Я не отменю операцию, Чарльз.
Эрик недоумевал, Эрик привычно скрывал эмоциональную слабость за прижизненным слепком неприступности. Наконец, Эрик пытался обрести равновесие в расшатанном Чарльзом мире. Паутина ему не принадлежала.
– Знаю, что не отменишь. Я могу помочь, мы можем. Только позволь избежать ненужных смертей.
Как будто смерть бывает нужной.
– Нет. Мы примем решение после.
«Спорить дальше не имеет смысла», – сказал бы любой, знавший Магнето. Для Ксавье эти слова привычно звучали музыкой вызова.
– Если мы с тобой договоримся, остальные согласятся с твои выбором?
Опережая Эмму, Рейвен поменяла позу, привлекая внимание к себе.
– Да, если он будет объективным.
– Выбор никогда не бывает объективным, Рейвен. Он может быть более или менее бесчеловечным – это и называют объективностью.
– Тогда уж безмутантным, – вставил Ртуть. – Ладно, падаваны, нам пора проветриться. Разбиваемся на пары в соответствие с гендером и маршируем наружу. Взрослые будут решать судьбы мира. Ванда, поможешь?
В комнате остались пятеро. Паутина как будто сгустилась. С уходом детей Эрик отмер, резко очерченная линия плеч стала глаже. Чарльз гадал недолго, и от осознания происходящего стало нежно и страшно. Ответственность за детей, тщательно скрытая, замаскированная под требование самостоятельности, грызла железного Магнето не меньше, чем самого Ксавье. Может быть, даже больше, ведь Чарльзу не приходилось посылать детей на смерть.
Эрик заговорил, мерно и спокойно.
– Я хорошо знаю твои методы, Чарльз. Уговоры, убеждение, избегание. Здесь ни один из них не сработает. Я знаю и твои аргументы. Ты скажешь, что нападение спровоцирует ответную агрессию. Я отвечу, что мы не можем позволить себе ждать и ничего не делать, пока за нашей спиной зреет то, что принесет нам смерть. Ты скажешь, что в Вашингтоне было принято бескровное решение. На это я отвечу, что люди непостоянны, равно как и их решения. Каждый из нас останется при своем. Слияние невозможно без перемен, а у нас нет времени их ждать.
– Я тоже знаю твои методы, Эрик. Если вы нападете, оставшиеся в живых смогут убедить общество, что программа необходима. Мы вернемся к тому, с чего начали.
– Значит, живых не останется.
– Тем более. Это равноценно открытому объявлению войны.
– Так и есть, Чарльз. И ты сам назвал причину. Открытому объявлению войны. Ты что-нибудь знал про программу?
– Нет. И это вдвойне странно, потому что я следил. Откуда узнал ты?
– Это несущественно.
– Вовсе нет. Потому что это может быть ловушкой.
– Он делает тебя слабым.
Ксавье не сразу понял, кто говорит, и к кому обращены слова. Кейн стоял за его спиной, близко, слишком близко. Чарльз увидел, как Эрик медленно поднимает голову, а потом руки Джаггернаута сомкнулись на его горле, ограничивая доступ кислорода.
Реальность происходящего определяется нашим отношением. Эрик поднял голову и погрузился в другую, невозможную реальность. В этом сне наяву Чарльз казался игрушкой в руках Марко. Шея, хрупкая как тростинка, пропала за громадными кулаками. С опозданием отозвался дар: на Джаггернауте не было ни одного металлического предмета. Любое движение со стороны – и кулаки сожмутся. Эрику бы хватило и секунды, чтобы превратить любой предмет в комнате в оружие. Останавливало понимание, что Марко этой секунды тоже хватит.
– В чем дело? – голос подвел, ломаясь на словах как сухой хворост.
– Он делает тебя слабым, – глухо повторил Джаггернаут. – От него нужно избавиться.
Марко держал крепко, и Чарльзу пришлось приподняться на носках, чтобы дышать. Рейвен замерла, готовая в любой момент сорваться с места. По глазам Эрика было видно, что Джаггернаут только что подписал себе смертный приговор. «Не надо, – хотел сказать Ксавье. – Это не его паутина». И встретился взглядом с Эммой.
Иногда пауки бывают белыми.
для обзоров
@темы: Творчество, X-Men
Ну вот как уйти спать, если новая глава?)
Во-первых, приятно видеть, что Эрик все же способен наступить на горло своему упрямству!
Во-вторых, приятно видеть, что Чарльз способен побудить его к этому).
Что же касается заговора - это то, что нужно, чтобы приперчить новообретенную семейную жизнь!)
Пасибо!)
и я теперь заговорщикам не завидую. Выжившие будут иметь дело с неудовлетворенным Магнито до тех пор, пока Чарльз снова в форму не придет).
Этакая иллюстрация выражения "имеете право хранить молчание, пока право имеет вас")).
Стимул – это то, что делает из Эрика Леншерра Магнето. И палка тоже. Не будем говорить, в каком месте)).
Поняла, что твиста скорее всего не получится, и мой план раскушен. Хотя могу проспойлерить, что не все так просто, как кажется на первый взгляд. У каждого из участников заговора имеются свои мотивы, и однозначно плохими, судя по всему, выходят только люди)). В одном из вариантов были рассуждения Эрика на тему: «Руки прочь от Чарльза», но по трезвому размышлению я их убрала. Пока есть только ненависть и желание всех вы… воспитать.
спойлерить не надо, у тебя приятнее догадываться и не угадывать)
Спасибо тебе, что ты со мной. Больше спойлерить не буду, тем более, что у меня сейчас несколько вариантов развития событий.
НЕне! Я не против спойлеров! Просто пока не в силах достойно держаться)
Как любитель этого дела, всегда могу что-нибудь про кого-нибудь проспойлерить. Welcome!!!
– Все или ничего, Чарльз. Полутона хороши в живописи. Эрик такой Эрик)) Только вот мерещится за этим какое-то "требуй все, авось хоть что-нибудь получишь"
– Тогда уж безмутантным, – вставил Ртуть. – Ладно, падаваны, нам пора проветриться. Разбиваемся на пары в соответствие с гендером и маршируем наружу. Взрослые будут решать судьбы мира. Ванда, поможешь? Хе, папин сын растет)) Командир)))
Вообще мне почти жалко Эрика: с его... скудным навыком обращения с эмоциональной сферой чарльзовы штучки с прилюдными поцелуями должны нехило взрывать ему мозг, потому что как нафиг на это реагировать. Плюс ещё же авторитет надо блюсти - подозреваю, что авторитет там такой, что ему подобные мелочи ничего не сделают, но Эрику-то откуда об этом знать?
Эмма внезапно грубо сработала. Не ожидал от неё такого, по правде. То есть, паутину можно было ожидать, но выступление Джаггернаута - по её указке или попустительству - как-то не в её стиле. Думаю, с нетерпением жду продолжения)
Файмор,
Эрик не станет торговаться. Особенно там, где это касается личной жизни, в которой этот принцип вполне имеет право на существование. Нельзя быть «наполовину беременной» и нельзя «частично любить». Если уж любишь, так люби. Все остальное – это дружба, привязанность, симпатия, желание и прочие неплохие слова, через которые эти двое уже прошли как по нотам. Поэтому желание Эрика получить всего Чарльза целиком оправдано. Есть еще кое-что: все происходит после того, как Чарльз, переспав с Эриком, попросил его вернуть Церебро. То есть по логике Эрика воспользовался его доверием. Поэтому Чарльзу нужно доказать, что теперь он настроен серьезно.
Пьетро и есть преемник Эрика. Думаю, всем это уже очевидно, потому что кто еще способен принять на свои плечи груз ответственности за неприкаянных мутантов всего мира?
Эрик довольно пластичен, несмотря на все свое упрямство, и подстраивается под ситуацию куда легче того же Чарльза, который гораздо больше завязан на социальные нормы. Да, социальные навыки лучше развиты у Чарльза, но в ситуации с Эриком это ему скорее мешает, чем идет на руку. Авторитет никуда не денется: кто-то считает, что Эрик действует в рамках глобального плана, а кто-то просто радуется за него.
Спойлер: Эмма просто действовала по ситуации. Она не ждала Чарльза обратно (Чарльз и сам-то не собирался возвращаться), потом не ждала, что Чарльз влезет в план по атаке института. Запаниковала. И сделала первое, что ей пришло в голову – решила его устранить. С Эммой работать сложно. По комиксам она – хитрющая стерва с мотивацией. По ПК – женщина главного злодея с вырезом глубиной с Марианскую впадину. Мне не верится ни в то, ни в другое. Поэтому у нее есть своя небольшая история, и ее поступки имеют под собой основания.
отому что кто еще способен принять на свои плечи груз ответственности за неприкаянных мутантов всего мира? Хм... Ванда?)) Не факт, правда, что мутанты этому обрадуются...
Я просто очень от подобных сцен умиляюсь всякий раз) Когда Пьетро весь молоденькая и более резвая копия папки)
И сделала первое, что ей пришло в голову – решила его устранить. Эмма тоже в свое время переобщалась с Шоу...)
С нетерпением жду её историю)
Ванда не лучший претендент на позицию лидера. У меня она «вещь в себе», которая не до конца разобралась в своих способностях. Она понимает умом, что, развернись в полную силу, не оставит от мира как он есть и камня на камне. Даже отец и брат со всей их силой не смогут ее остановить. Ее собственные способности заставляют ее подходить ко всему с оглядкой и сто раз продумывать последствия своих действий. Представь, что Джин Грей бы полностью осознавала, что она – Темный Феникс и пыталась контролировать себя самостоятельно, без помощи Чарльза Ксаьве. Поэтому она уступает лидерство брату, который более экстравертен, и принимает все с одинаковым энтузиазмом – и успехи, и промахи.
Я просто очень от подобных сцен умиляюсь всякий раз
Дело не совсем в Шоу, дело в том, что Чарльз – телепат. И он единственный способен Эмму раскрыть. Эрик, при всех его прочих талантах, привык доверять таким, как он сам. А вот Чарльз, при всей любви к людям, мыслит очень трезво.
Ну, ИМХО)
Я пошутил) Почти)
На позицию такого лидера, как Эрик - из тех, кто ведет народ за собой и первым ввязывается... во всякое - безусловно, нет. А вот лидер-ориентир типа "Мама недовольна... похоже, я сотворил какую-то хуету. Пойду исправлю" может и выйти когда-нибудь. Как раз потому, что с оглядкой, вдумчиво и серьезно.
Я о способе действий формата "угроза->уничтожить немедленно") Просто мне казалось, что именно у Шоу Эрик подхватил свою манеру разбираться с проблемами раз и навсегда, желательно с летальным для проблем исходом - возможно, отчасти потому, что в случае с Шоу полумеры были слишком рискованны. А вдруг опять заговорит, заморочит и пустит по... на ветер все, чего Эрик успел добиться в рамках последующего самовоспитания.
А Эмма ведь тоже с Шоу доооолго тусовалась, тоже могла всяких выводов понаделать.
Пьетро в любом случае нужна «правая рука». Почему бы Ванде не исполнять роль серого кардинала? Особенно когда и если она полностью овладеет своими способностями. И стали они править с миром, пока Чарльз и Эрик предавались… воспоминаниям)).
История с Шоу и Эриком крайне мутная. Слишком долго Эрик его выслеживал и не мог поймать и уничтожить. То ли Шоу не сразу его отпустил, то ли до событий ПК и после лагеря они уже встречались. Если ни то, ни другое, то откуда у Эрика на стене портрет с изображением Шоу? Хранил все эти годы? Отлично, но если Эрик говорит Чарльзу, что «я думал, что один такой», что он имеет в виду? Что он один – металлокинетик? Или один – мутант? Тогда не странно ли, что Эрик вырос из мальчика во взрослого мужчину, а Шоу не изменился, при этом Эрик рассчитывает найти его по портрету 20-летней давности?
Эрик – действительно во многом продукт «воспитания» Шоу. С Эммой сложнее, потому что «женщины выслушают, и все сделают по-своему». Конкретно с Чарльзом у Эммы должна быть большая нелюбовь хотя бы потому, что он единственный залезал ей в голову, когда она считала это своей прерогативой.
но вот теперь мне зверски стыдно за покушение на твой сон
Что касается спойлеров, не знаю, в какую сторону спрашивать, чтобы это шло на пользу и было в удовольствие. Пока мне жуть как интересны ряд моментов:
1. Хэнк на галерке. Неужели он еще не изобрел антиЭриковский репеллент или наоборот не подарил Чарльзу феромонные духи с запахом вороненной стали? Просто бездействие Хэнка это всегда подозрительно и чревато).
2. Будет ли глава про Эмму? Если уж она такая паучиха, то вполне заслуживает!
3. Как там дела у Пьетро с кинематографом?)
Вот так как-то
Чарлзу с Эриком неплохо поучиться друг у друга, это явно работает ) Когда Чарлз пошёл напролом, это подействовало. Против лома нет приёма, окромя... Или эффект неожиданности сработал? Если бы ещё Эрику поднабраться у Чарлза терпения и такта )
Ура, злодей вышел на сцену!!
Спойлер: Эмма просто действовала по ситуации. Она не ждала Чарльза обратно (Чарльз и сам-то не собирался возвращаться), потом не ждала, что Чарльз влезет в план по атаке института.
Эмма заодно с людьми и хотела поймать Эрика в ловушку во время нападения на институт? Интригующе!
История с Шоу и Эриком крайне мутная. Слишком долго Эрик его выслеживал и не мог поймать и уничтожить.
Не думаю, что Эрик искал Шоу все эти 18 лет. Ему ведь надо было вырасти, получить образование, научиться слежке и прочим шпионским навыкам. На всё про всё могло уйти лет до десятка. Скорее Эрик искал Шоу только последние несколько лет.
А портрет, думаю, был для себя, чтоб себя накручивать, а не для поисков. Шоу ведь и внешность мог сменить, а не только постареть.
Эрик – действительно во многом продукт «воспитания» Шоу
А в чём, по-твоему, выражается влияние Шоу на Эрика? Если в склонности Эрика к радикальным решениям и глобальным переделкам, то это исходит из характера, а не закладывается воспитанием. Мне Эрик и Шоу видятся родственными душами, не случайно же Шоу так усердно переманивал Эрика на свою сторону, а Эрик сожалел, что между ними стоит личная месть.
Эта глава получилась еще более напряженной чем предыдущая, сначала беспокойство примет ли Эрик Чарльза, потом как отнесется Братство к столь явному проявлению человечности у своего несгибаемого лидера (что касается, в основном, старших мутантов), ну и под конец весьма неожиданный финт.. Подозреваю, что за внезапной атакой Эммы скрывается своя не самая веселая история и мы ее еще узнаем.